Форум » 78 лет Великой Победы в ВОВ!!! » Вспомним наших дедов,отцов и бабуль,матерей участников ВОВ » Ответить
Вспомним наших дедов,отцов и бабуль,матерей участников ВОВ
Admin: Давайте вспомним о наших отцах, матерях, о наших родственниках, которые принимали участие в ВОВ, о тех, кто воевал на фронтах, кто трудился в тылу. Выкладывайте документы, фотографии, воспоминания...
Admin: Еще тогда нас не было на свете, Когда гремел салют из края в край. Солдаты, подарили вы планете Великий Май, победный Май! Еще тогда нас не было на свете, Когда в военной буре огневой, Судьбу решая будущих столетий, Вы бой вели, священный бой! Еще тогда нас не было на свете, Когда с Победой вы домой пришли. Солдаты Мая, слава вам навеки От всей земли, от всей земли! Благодарим, солдаты, вас За жизнь, за детство и весну, За тишину, за мирный дом, За мир, в котором мы живем!
Admin: Этот пост от Василия Николаевича(свн)...."Железный кулак Страны":
Admin: Начну рассказ о своих родственниках с бабушки..Сапожникова Анна Ефимовна 1921г.р.Призывали её с Новгородской обл.,Боровическим ГВК. Это фото 1939 года. Это военный билет обр.1944 года.Бабушка моя воевала в составе 3 отдельного Авиаполка 6 Воздушной армии. Во время авианалёта аэродрома получила ранение.. В августе 1994 года её не стало
Admin: Продолжаю ..Мой дед,первый муж моей бабушки,Сапожников Александр Михайлович.Офицер,лётчик,того же 3 Отд.Авиаполка 6 Воздушной Армии.Родом он с Ленинграда.До войны играл в футбол за клуб предшественника "Зенита",Ленинградское "Динамо". Фото 18.11.1945 г. Фото 18.06.1945 г. Эти фотографии 1945 года.На второй фотке он,Александр,со своей второй женой.У нас в семье о нём старались не вспоминать,на этой теме было табу..Как сложилась его судьба ,я не знаю..Продолжение следует....
Admin: Продолжаю.. Мой второй дед,второй муж бабули моей.Яшков Фёдор Фёдорович 12.04.1926г.р.О нём я писал ,это он в 17 лет поступил в 123 снайперскую школу. 1943 год,дед сверху на фото.За пару месяцев перед поступлением в снайперскую школу. УПК деда: Дед Федя воспитал моего отца ,как своего родного. Воевал дед с июля 1944 по апрель 1945..Умер деда в 1981 году Это все родственники по линии отца.С линии мамы ,знаю только что дед воевал на Ленинградском фронте,освобождал Эстонию.Поликарпов Александр войну закончил в Эстонии,где и женился на моей бабушке эстонке...
Admin:
свн: Единственная!!!!! ПРАВДИВАЯ книга о ВОВ: http://nik-shumilin.narod.ru/index.html
Александр: Прочел Начало и Отправку.Хватит духу все прочитать не знаю,но понравилось очень. Написано просто и понятно как дважды-два.
свн: Александр!!! Как пишет и автор...не спеши..., здесь не надо соц.соревноваться,.... хоть узнаем для себя обратную сторону медали и не от стратегов, а от простого пехотного Солдата...
Александр: Прочел укрепрайон,окружение и Ржев...............
Александр: Левый берег прочел.Хорошая книга.
свн: Я всё жду, Александр, когда ты начнешь возмущаться ....., когда Шумилин будет присать о сибирской дивизии......
константин: народ я вот что хотел спросить.как вы относитесь к тем против кого воевали наши отцы и деды?сейчас более доступны стали мемуары солдат и офицеров армии и флота Вермахта и порой попадаются очень интересные книги.недавно прочитал "Последний солдат третьего рейха" автор-Ги Сайер,книга супер!" Эдик тебе обязательно нужно прочитать:"смерть через оптический прицел" написал Гюнтер Бауэр это мемуары снайпера тоже сильная вещь,ну и конечно "Стальные гробы" автор Вернер это мемуары командира немецкой лодки.я считаю что немцев тоже можно уважать как сильных противников ведь воевали они действительно хорошо.кто как думает?
константин: жаль что мы против немцев воевали,если бы мы были союзниками(а мы ими и были до 22июня) весь мир в бараний рог скрутили бы!ведь не первый раз две великие европейские державы воюют,а нагревают на этом руки или "островитяне"британцы или америкосы.
свн: константин пишет: народ я вот что хотел спросить.как вы относитесь к тем ...Вот в этой ссылке есть всё и вся, вплоть до мемуаров и воспоминаний истиной нации к недочеловекам..... http://militera.lib.ru/research/dukov_ar/04.html и по-моему -дискутировать здесь не стоит..................
константин: несколько лет назад у меня состоялся разговор с одним ветераном который прошел всю войну от первого дня до последнего и он сказал,как солдат немцев он уважает а к америкосам как солдатам относится мягко говоря насмешливо -вот ведь парадокс!
константин: свн пишет: и по-моему -дискутировать здесь не стоит согласен не тут об этом говорить,я чет погорячился.но тема интересная...
Александр: константин пишет: жаль что мы против немцев воевали,если бы мы были союзниками(а мы ими и были до 22июня) весь мир в бараний рог скрутили Пишу только свое личное мнение.И с ним останусь. Я на х....ю не видел таких союзников ,и тех и других!Написать можно много чего-бумага все стерпит и не возразит.Фокус в том,што -кем он был,тот писака,в то время-солдатом или офицером,не важно,а как он воспринимал войну,как таковую.Кто-то от ихнего фюрера ссал криво и какал сладко от удовольствия и от его обещаний послепобедных,а кого-то и просто поставили по ружье,не спросив хочет он воевать против СССР или нет.И вообще нужна ему эта воина или не нужна.Ведь смотрите какая у него "популярность" и сейчас-у меня дедов куча погибла на этой войне,а я знаю его настоящую фамилию(Шинкельгрубер)-нахера мне это надо........Я должен про него забыть и детям и внукам своим внушить што бы и не вспоминали и не знали про него,а "мы" его чуть ли не в идола возвели.константин пишет: весь мир в бараний рог скрутили бы А мы и так пол мира "согнули в бараний рог".Только гнули боле-мене в правильный рог,а в итоге остались плохими.Зато пиндосы пришли и выпрямили-а толку што.Взять туже ГДР-дурдом полный и надо еще у народа спросить поточнее,нужно было ему это перегибание обратно или нет.И второй фронт,считаю,открывать не надо было и просить амеров не стоило,сами бы спавились и весь мир "согнули бы в бараний рог" и рог ,если бы правители были поумнее ,был бы правильного вращения.константин пишет: как солдат немцев он уважает а к америкосам как солдатам относится мягко говоря насмешливо -вот ведь парадокс! Костя,а это не парадокс.Это правильно.Как вояки немцы были тоже не дураки-доити до москвы и 4г воевать -тоже надо уметь.А пиндосы и сейчас,взять тот же афган или хотя-бы въетнам ,не воины.Разве это вояка который мирных жителей утюжит от сраха или химией поливает.Помоему только русский солдат-настоящий солдат,хоть в 812 г хоть в 41м,хоть при Суворове.
Александр: свн пишет: когда ты начнешь возмущаться ....., когда Шумилин будет присать о сибирской дивизии...... Я наверное еще не дочитал.
Александр: Прочел в траншее и переход! Пересказывать не буду! Не просите!
sergei: константин пишет: жаль что мы против немцев воевали Англичане для этого сделали ВСЕ ,как и для революции 17 и втягивания РОССИИ в 1 мировую,хотя Николай стал воевать против своего двоюродного брата с которым находился в прекрасных,дружеских отношений.И Распутина,имеющего влияние на цорскую семью,по последним архивнымданным убил англичанин. константин пишет: тема интересная... Костя.ты можешь сам открыть ее.Это .действительно интересно.Только в другом разделе...Я в училище с удовольствием прочитал Фабрику офицеров-про военное училище выпускающее офицеров вермахта во время войны...И Живые и мертвые-как япошки гоняли пиндосов...Те бомбу и по-этому на них сбросили...ну и конечно,чтоб советские войска не только Маньчжурию освободили от миллионной квантунской армии за две недели,а и острова...Сами то пять лет бегалиот как куропатки. Александр пишет: вообще нужна ему эта воина или не нужна Самый мирный человек-военный... А если не будет памяти.то Гитлера забудут.а Шикльгрубера на знамена возведут...что и делают.Вся европа всерьез считает,что их освободили американцы.которые высадку в Нормндии против 16 ти летних пацанов и стариков.которые и так их поколотили,превозносят за совершенство стратегического исскуства...
константин: sergei пишет: ты можешь сам открыть ее. а как?где инструкцию прочитать?
Admin: Ну что сказать,про фашистских снайперов ,то лучший был 5 и то финн...А лучшие были наши...И читать мемуары ,нужно лучших...Ну а фашиков ,можно так одним глазком ,для общего познания.. А про совместное ,с фашикими,скручевание в бараний рог мира...не думаю,что это гуд..Так как вспомните Финскую войну,Красная Армия погрязла в крови и потерях л/с.. И только полная мобилизация всех ресурсов и челов.факторов превратила Красную Армию ,в сильнейшею в мире Так что для того ,чтобы наша страна стала сильнейшей в мире,ей понадобилась сильнейшая встряска,в лице фашисткой Германии..
Александр: Скоро 41й осилю.Сегодня фельдфебеля прочел.
sergei: Admin пишет: Так как вспомните Финскую войну,Красная Армия погрязла в крови На самом деле Финская компания была необходимо вынужденой.и фины об этом знают.Самые ощутимые потери были на второстепенных направлениях...Приеду-выложу ссылку!
Александр: С Новым Годом! Дочитал 41й.
свн: Ты прям как домашнее задание делаешь, за каждую главу отсчитываешься... Ну а потом надо будет все-таки бурно обсудить .....
sergei: Саня в шоке!!! Такие статьи не для слабонервных!!!Это не реляции читать!
свн: Кстати, Александр, у вас тоже в Новосибе начался фильм "Брестская крепость"...сходи, очень реальный фильм белорусы сделали...после фильма и задуматься можно....Никаких интриг, ...как настоящий советский про войну!!!!!!!!!!!как тут не упомянуть "великого никиту -с его ус-2" -в подметки не годится!!!!!!!!!!!!!!!
Александр: sergei пишет: Саня в шоке!!! Такие статьи не для слабонервных!!! Да не ,Сереж,я не в шоке. Просто кое што из написанного мне пришлось испытать на своей шкуре.Конечно не в такой степени и без войны.Я имею ввиду быт.Мы тогда зимой были на полигоне,помоему Ютербог. Холодно было,вши грызли,с пайком тоже ужимали и не вовремя кормили,и пристебаев на кухне хватало,даже пришлось одну ночь в окопе ночевать на земле,костер правда горел небольшой.В общем картина боле-мене знакомая.Иногда смотря военные фильмы,ловлю себя на мысли..."а как-бы я себя повел во время войны,хватило бы у меня духу............"
Александр: свн пишет: тоже в Новосибе начался фильм "Брестская крепость"... Василий у меня нет времени.Хотя если сильно захотеть то можно выкроить........
sergei: Александр пишет: как-бы я себя повел во время войны,хватило бы у меня духу............" Да!Попадая в ситуацию человек сам выбирает как поступить!!!Здесь проявляется его суть!!!Я пару раз в своей жизни ощутил состояние :"а...ебись оно все колом...ронял планку ...и плавно вписывался в поворот!" Потом .после всего.становилось страшно.а в момент ситуации наблюдал за собой как бы со стороны!!! Помню,в училище в апреле 77 года.когда произошла афганская революция-когда Амина грохнули,ТуркВо подняли по тревоге и наш,курсантский батальон привлекли к учениям.Бросили нас в пустыне Кара-кумы.Поставили задачу окопаться...и забыли про нас...пару дней вообще не кормили-потеряли.Потом раз в сутки делали вид что кормят!!!Изголодались!!!Но все когда-то кончается.Закончились и учения!Собрали наш батальон,подошло время ужина.Я был направлен с бачками за хавкой.Приходим к столовой.а там ротный на БМП с огромным куском хлеба и толстенным слоем масла харю наедает.а он еще что-то там орет!!!Так обидно стало!!!Принесли в расположение бачки-все по ковшику взяли ...смотрят там еще осталось...еще по ковшику...бачек не пустеет!!!Натрескались от пуза!!!И жизнь наладилась!!!человеку,на самом деле,не много надо!!!Остальное от жадности и распущенности!!!
свн: http://www.anekdot.ru/id/364186/
sergei: http://zalil.ru/29937087 Обещанная книга!!!Саня-приятного времяпровождения...сначала закачать!!!
sergei: обращаясь к инспекторам ООН: Нам бы в KFOR побольше таких вотстарших лейтенантов, давно бы всех умиротоворили. И (слова истинногонемца) столько бы денег сэкономили. Шепот в группе русских офицеров: "Некоторые УЖЕ сэкономили..."Глубокий тебе поклон, Русский Солдат! Истиные слова!!!А песок,ну я уже рассказывал,что мой брат был в Сараево в батальоне ООН.Это система штрафов-наказаний у французского легиона....С пользой для тела и дела...
свн: Да про нашу неприхотливую армию много разговоров и у врагов...Вот даже духи и те говорят, что русские воины, а амеры- порнография...Их за вояк не считают, охраняют сами себя....Правда и у нас сейчас в ВС обстановка уже не та, тк "щупальца демократии" сделали свое дело. не говорю, что в СА всё было хорошо....было всякое, и там хватало чудаков на букву М...
Admin: свн пишет: не говорю, что в СА всё было хорошо....было всякое, и там хватало чудаков на букву М... Да Василий ,но когда дело доходило до боевых действий ,большинство чудаков нормальными бойцами оказывались..
свн: Эдик!!! Про бойцов отдельный разговор...а что отдельный.... как воспитает и обучит командир. Если "отцу" некогда заниматься "детьми", т.к. у него "стратегические" замашки бонопартизма, то и "дети-сироты", брошенные на произвол судьбы решают свои проблемы сами...А если , ну не 24 часа, но хотя-бы часов 6-8 уделяется (ежедневно) "любимому " л\с во всех отношениях, то и л/с будет совершенно другой...-независимо от национальностей...Даже на примере нашего полка можно было посмотреть ухоженную роту связи (много времени ей уделял старшина роты..) или развед роту .Там вообще НШ полка В.К.Савицкий отдыхал душой ..и разведка всегда занималась своим делом, а не....или ТБ раннего периода 80-83года, когда были ответственные командиры... ...а коснись арт дивизион, пехоту, химарей или саперов или РМО, кроме взвода подвоза б/п (стояли и жили в Вермлице)... говорить ничего не буду...одна жоп (с тремя П)
sergei: свн пишет: Их за вояк не считают, охраняют сами себя По телеку показывали:к российским журналистам в Афгане подходили духи.Душевно общались,рассказывали.что рядом стоит немецкая часть.Так они им приносили фильм-9 рота.Оказывается они ее считают эталоном правдивости(да и я тоже)и сказали немцам-смотрите как воевали русские...А в Косово итальянские ООН овцы бросили мирных людей ,где в основе были дети и женщины на растерзание албанским бандитам выпестованным пиндосами.И это было в храме!!! свн пишет: "дети-сироты", брошенные на произвол судьбы решают свои проблемы сами Учавствовал как-то в конференции по воспитанию молодежи.Дали мне слово.Я там сказал,что воспитание-процес независимый-не будешь воспитывать ты-будет воспитывать улица.А воспитывать на до по принципу:"Делай как я!",а не "делай как я сказал"! свн пишет: пехоту Василь-не обобщай.При всех сложностях,включая национальный вопрос-если занятия проводились-то были результаты.Я Эдику пересылал слова благодарности бойца,которого я готовил в Афган.Он нашел меня в инете .Теперь он у меня в друзьях. А Кавказцы за "пострелять"-были готовы на все-кроме женский работа! И то эта политика насаждалась старослужащими,которых было возможно перевоспитать.Но нужна была политическая воля,но воля застряла в ленкомнате!!!Еще раз повторюсь.что знал очень сильных и толковых замполитов,но их пыл направляли в агитационные планшеты.а не воспитание...Вот и вернулись к первому посту.Воспитание-процесс непрерывный!!!
свн: sergei пишет: что знал очень сильных и толковых замполитов,но их пыл направляли ...я встретил в нашем полку только одного замполита в 1МСР-Толика Карпова....все остальные- ни о чем....(парторгов в счет не беру)...А по поводу кавказов, так я просто переписывался с родичами...и существенную помощь оказывали..Один грузин работал даже банщиком и по совместительству пожарником (все наоборот), а зама старшины Мишки - армянина - на дембель дали в/зв-старшина, ну он и в отпуск ездил..., азербонов пи@дил или продавал в др. части...казахи, узбеки , вели смирно, про туркмен, таджиков , киргизов и не говорю...Больше земляки-сибиряки славяне доставляли хлопот, особенно пацан с Прокопьевска...пил все, что булькало...хотел ему залить рот эпоксидкой...но уговорили не делать, да и мамка жаловалась, что он у неё один...В военнике всё равно в Особых отметках написал:"Склонен к употреблению спиртных напитков"- оставил автограф на память и печать захерачили красного цвета...
sergei: свн пишет: Толика Карпова Толик был исключением.Он отстаивал свое мнение.не думаю,что в жизни ему.как и мне,например.это помогло.Другим не было условий для развития...ну а мы все живем в условиях и условностях...вот и дислокацию потому поменяли...
свн: Во-о, Серёг, а значит таких людей меньше в армии, а большинство -для роста своего.....они глубоко не копали и "своя шкура была ближе к телу"...Эт только об Армии..., тоже самое и в производстве...
sergei: свн пишет: своя шкура была ближе к телу Наверное это везде!!!
Александр: Эдик а твой дед который Яшков,оказывается мой земляк. В Новосибирской обл. родился.
Admin: Я Саня ,об этом давно Василию говорил....
sergei: Сань,ты Василя книгу прочитал? Моя тоже интересная...давай делись впечатлениями...
Александр: Сереж я только 42й год читаю. Времени мало.Но думаю осилить.Потом твою начнем.
свн: Похвально!!!!!
sergei: Александр пишет: Потом твою начнем. Ты еще мои стихи в скрижалях должен вырубить.Не забыл? А еще два конспекта!!!Двоешник...
Admin: Александр пишет: Сереж я только 42й год читаю Да, а война аж до 45-го... Это долгая история с прочтением у Сашки будет... Закачал на торрентах "Брестскую крепость",ща буду смотреть...О результатах просмотра доложу поздней..
Admin: Фильм очень хороший!!! Советую всем посмотреть!!!
Александр: свн пишет: Похвально!!!!! Служу Советскому Союзу! sergei пишет: в скрижалях должен вырубить.Не забыл? А еще два конспекта!!!Двоешник... Об скрижалях позже поговорим....................А конспекты про што?
sergei: Вот так,сержант ответил есть и пошел есть!!!А как обещал!Законспектирую,перед личным составом на вечерней поверке читать с вырожением буду!Со стульчика!!! Вот и верь после этого людям...я ему отдалась при луне,а он взял мои белые груди и узлом завязал на спине!!!
Александр: Прочел 42й год.
Александр: sergei пишет: ему отдалась при луне,а он взял мои белые груди и узлом завязал на спине!!! А гвардейца из 68го полка мясистой титькой не заманишь!
sergei: Александр пишет: Сереж я только 42й год читаю Дело в том,что файл закаченный через синюю стрелку через 10 дней после последнего открывания-очищается.если не закачал,то и не закачаешь.как я не смог ролик Василия посмотреть,но тут другая ситуация. В общем если не закачал-потом звякнешь.Очень интересная книга.
sergei: Александр пишет: мясистой титькой не заманишь Ну,да-ну-да.Вы всё :"кто там д... левой-правой,правой!!!"Волосы на ладошках вырастут ....и вообще это" детская болезнь левизны",как ее обозвал дедушка Ленин.
свн: Мой батя (крайний слева -м/в Т-34-85 №101) -это уже после Победы над япошками...
Александр: sergei пишет: если не закачал-потом звякнешь. Ок!свн пишет: Мой батя (крайний слева -м/в Т-34-85 №101) - Так вот откуда бронетанковый ветер подул!!!!!!!
свн: Из той-же композиции "трактористов"...считаю, что такого надо поболее; http://www.youtube.com/watch?v=A3_pQPUBWcw
Александр: Прочел 43й год. До Победы еще воевать и воевать.............
sergei: Да,Александр!!!Будете вы,товарищ сержант,до пенсии читать.А там не только в очереди моя книга,но Василий еще одну подкинул!!!
свн: Эт я для сравнения...Что есть дисциплинированная армия и армия Славян!!!!
Александр: sergei пишет: Будете вы,товарищ сержант,до пенсии читать. Ничего! Зима долгая......................че делать вечерами.
Admin: Александр пишет: че делать вечерами Учить Саня баб, положению для стрельбы лёжа...
sergei: ...и это правильно!!!
Александр: Admin пишет: Учить Саня баб, положению для стрельбы лёжа Да че их учить..........они сами умеют.А вот настоящий ПРИКУР это еще и не у всех получится.Тут даже ЛОР не поможет.
Александр: Прочел я книгу. Што там на очереди.
sergei: Ну,наверное,сегодня выложу тебе про анализ ведения боевых действий...Старая ссылка ,вероятно не действует уже...
свн: Это только памяти Участников ВОВ..., а так -тебе надо заходить в читальный зал...там скидываются книжки
sergei: Тост за Победу... «Прошлое - родина души человека. Забывая великое прошлое, никто не может рассчитывать на славное настоящее, ибо без убитой души, можно только существовать, а не жить...» (Адмирал Непенин А.И) Вторая половина третьего курса, а точнее те месяцы, которые последовали после ночного празднования 23 февраля в санчасти, оказались для меня самыми насыщенными по объему репрессий, которые вполне обоснованно обрушило на меня командование факультета. В дни увольнений, я каждые два часа добросовестно ходил отмечаться к дежурному по факультету, ему же дышал в лицо на вечерних проверках, да и просто при любой встрече и почти забыл, как выглядит мой увольнительный билет. В выходные дни, когда вместо увольнения я брел в актовый зал училища смотреть очередной кинобоевик Одесской киностудии, в назначенное время, мне приходилось покидать зал посреди сеанса, и мчаться вниз на факультет, чтобы предъявить себя дежурному лично и в трезвом виде. Я спорол старшинские лычки с погон, и запрятал, куда подальше свою мицу, которую с гордостью одел в начале третьего курса. Я стал таким же обычным курсантом как все, и к своему удивлению почувствовал какое-то облегчение, словно до этого времени, на моей шее висела якорная цепь легкого крейсера «Ушаков», которую неожиданно с этой самой шее сняли. Все было как бы и неплохо, жизнь продолжалась, обошлось- отделался малым, только вот в город очень хотелось, аж зубы сводило... Так, как я точно знал, что ближайшие пару месяцев «берег» мне не светит, а на милость начальников рассчитывать не приходилось, стоило вспомнить лишь одни насупленные брови адмирала Бичурина, высвободившееся свободное время я сознательно решил посвятить учебе и самообразованию. Поменяв многочисленные обязанности старшины роты на необременительную, и даже вполне синекурную деятельность ротного баталера, я в первую очередь подтянул учебу, а затем совершил для себя новое открытие училищной фундаментальной библиотеки, в которой оказывается кроме научных трудов ядерных физиков и прочих титанов науки, оказалось много чего другого интересного... Этот период стал, наверное, последним в моей жизни, когда я читал много, везде и что самое главное, читал не то, что попадало под руку, а то, что хотелось. Почти каждый день я просиживал не меньше полутора часов в читальном зале библиотеки, открывая для себя все новые и новые книги. Через пару недель после начала моего «исхода» в мир словесности, мне даже стали втихаря давать на ночь книги, которые выносить за пределы библиотеки, было категорически запрещено, а через месяц строгие на первый взгляд библиотекарши, даже начали угощать чаем. Я стал «своим», а не случайным читателем, и это судя по всему, заметили... Как-то раз, когда я перед построением на ужин, сдавал библиотекарю «Морской сборник» за май 1905 года, в котором некий инженер Лидов с пафосом рассуждал от несовместимости широкой русской натуры со службой на подводных лодках, одна из библиотекарей, стыдно признать, но как ее звали, за давностью лет я не запомнил, неожиданно спросила меня: - Молодой человек, я заметила, что вы историей флота интересуетесь? Я последние несколько дней, с упоением зачитываясь, по нынешним временам наивными, но чрезвычайно занятными рассуждениями противников и сторонников подводного плавания начала прошлого века, кивнул. - Ну да...интересно...и забавно очень. Она посмотрела в мою карточку. Улыбнулась. - Павел...а вы не хотите написать доклад...допустим, по действиям Черноморского флота, и подводников в том числе, во время войны и прочитать его в Доме офицеров перед ветеранами? Как любой нормальный военнослужащий, выступать перед кем бы то ни было, я совсем не любил. Видимо это отразилось на моем лице, потому что женщина снова улыбнулась и спросили. - Вижу сомнения. Боитесь, что не справитесь? Или просто не хотите? У вас в карточке такой список...мне кажется вы не то, чтобы какой-то доклад, а вполне зрелую научную работу осилите... Вот тут, я как то не очень вежливо, скорее спонтанно выплескивая крик души, перебил вежливую женщину. - Да может быть и написал бы, только вот меня не то чтобы в ДОФ, меня за ворота не выпустят... - Гм... а за что же это вас так сурово? И я поведал за что наказан по полной программе, и о том, что теперь невыездной и лишенный схода на берег, и вообще, слава богу, что не отчислен и даже не на гауптвахте. Библиотекарь все внимательно выслушала, и немного лукаво улыбнувшись, невозмутимо ответила. - Понятно. Но ведь каждый имеет право на исправление? Не так ли Павел? Поэтому если ты берешься готовить доклад, то я тебе обещаю увольнение в город на весь день. А если ветеранами понравится, то думаю, и твоя ссылка станет не такой уж строгой. Ну, как? Не знаю почему, но я согласился. Может от скуки, может еще от чего, но уж точно не от стремления поучаствовать в протокольном мероприятии городской ветеранской организации. Скорее всего, я уже был морально готов в минуту душевной слабости, сбежать в самоволку, чем бы мне это не грозило. А грозило это многим. И понимая это, я готов был схватиться за любой, пусть даже призрачный шанс оказаться в городе на законных основаниях... Уж не знаю, кого и как там задействовала милейшая хранительница книжного богатства нашей системы, но через пару дней на обеденном построении, меня с командиром роты отозвал в сторону наш заместитель начальника факультета, капитан 1 ранга Плитень Сан Саныч. - Так, товарищ Шадурко! Уж не знаю, как такие безобразия случились, но вот политотдел приказал этого разгильдяя отрядить на заседание городского совета ветеранов Великой Отечественной с каким-то там докладом! Ничего абсолютно совершенно не понимаю?! У нас есть более достойные кандидатуры! Комсомольцы, отличники! Я пытался объяснить товарищам, но, они, как говорится, увы...к нам не прислушались... Так что, товарищ капитан 2 ранга, это все на лично, заметьте, конкретной вашей ответственности! Хоть сами с ним идите, но чтобы никаких....!!! Никаких... От Белова всего можно ждать... И развернувшись, Сан Саныч засеменил в учебный корпус своей знаменитой походкой. Командир посмотрел ему вслед, потом перевел свой усталый взгляд на меня. - Ну, Паша, во что ты там снова вляпался? Я рассказал командиру все, после чего ему стало получше и он даже попытался пошутить по поводу того, на какую тему доклад у меня получился бы лучше всего. Но, все же памятуя о том, что я совсем недавно превратился из «надежды училища в горе факультета», командир, на всякий случай поставил ребром ряд вопросов. О моей запущенной прическе, форме одежды, и прочих важнейших воинских атрибутах, сопровождающих простое увольнение в город такого махрового нарушителя воинской дисциплины, как я. Я предельно внимательно внимал его словам с самым озабоченным видом, и поющей от радости душой, после чего четким строевым шагом отправился готовиться к предстоящему мероприятию. Доклад я написал быстро, благо всесторонняя помощь со стороны библиотеки мне была обеспечена на самом высоком научно-просветительском уровне. И вот в четверг, накануне дня моей премьеры в качестве лектора, мой милый библиотекарь, которой я принес для последней проверки свое творение, просмотрела его, удовлетворительно кивнула, и зачем-то наклонившись, заговорщицки шепнула мне на ухо, - Павел, в город тебя отпустят в десять утра. Начало мероприятия в одиннадцать. Но... На самом деле начало в 16.00. Ты сходи, куда тебе надо...или к кому тебе надо... Но поаккуратнее пожалуйста. Не подводи меня... А к шестнадцати часам будь в ДОФе. Там к администратору подойдешь, он скажет что делать. Согласен? Ну что, а...доклад у тебя хороший. Думаю, нашим фронтовикам понравится... Там и мой папа будет. С богом, мальчик... Сказать, что я возликовал, значит не сказать ничего. Такого подарка от судьбы, а точнее от самого простого библиотекаря, я никак не ожидал. Откровенно говоря, я практически смирился тем, что до конца третьего курса буду лишен радостей большого города, и буду вынужден усмирять гормональные всплески, лишь в дни «скачек» на косогоре училища в совершенно антисанитарной обстановке. Написание доклада, сразу показалось мне абсолютно ничтожной платой за возможность попасть в город. Торопливо попрощавшись со своей благодетельницей, я помчался вниз, к городскому телефону... На следующий день, выбритый до состояния линолеума, и отглаженный до хруста на всех сгибах, я вместо того, чтобы идти на занятия, стоял навытяжку перед светлейшими очами Сан Саныча Плитня и получал последний инструктаж по поводу предстоящего увольнения в город, да еще и в день общефлотской боевой подготовки. Естественно Сан Саныч, ледоколом прошелся по всем моим прошлым «подвигам». Потом пофантазировал по поводу будущих свершений, а затем на всякий случай проверил у меня подписку брюк и ремня, словно ветераны обязательно должны будут поинтересоваться этими немаловажными элементами воспитания воинского духа. После его могучего внушения, я четким строевым шагом отправился к пирсу, и сразу сел на катер. Правда, не на тот, что шел в город, а наоборот. А выйдя на Троицкой, с возрастающим ускорением, но стараясь не запылить вычищенную и заутюженную форму, помчался, не разбирая дороги по косогорам в направлении обиталища своей подруги Капельки. Оповещенная накануне о моем предстоящем визите вежливости, Капелька среагировала на это, так как и должна реагировать настоящая черноморская женщина на кратковременный приход своего мужчины из морей. Выдумщица она была знатная, с фантазией необузданной, и в этот раз встретила меня в черных чулках, явно иностранного происхождения, тельнике на голое тело и с бутылкой марочной массандровской «Мадеры» и двумя бокалами в руках. Вино я естественно сурово отклонил, а вот от всего остального не отказался... Четыре часа пролетели как-то очень незаметно, практически моментально, я бы даже сказал молниеносно. Но все же я успел отобедать фирменными котлетками подруги, которые вкусил не за столом, а из-за нехватки времени прямо в постели, по простецки поставив тарелку на плоский и аппетитный живот Капельки. Еще я успел принять душ, если можно назвать душем мои тщетные попытки хоть на одну минуту остаться под струей воды одному. Но всему хорошему рано или поздно приходит конец и ровно в 15.30 я с докладом под мышкой и стойким запахом капелькиных «Мадам Роше» вышел из троллейбуса у музея КЧФ и через несколько минут был уже в ДОФе. Администратор, найдя мою фамилию в списке, проводила меня к конференц-залу, где сдала на руки какому-то кавторангу из политуправления флота. Тот не мешкая, завел меня в зал, усадил с края недалеко от сцены и приказав ждать, когда меня вызовут, ушел. Оставшись один, я оглядел зал. Ветеранов было много. Человек сто, не меньше. Одни были одеты просто, выделяясь лишь одними наградными колодками. Другие наоборот были в форме, даже старого образца, увешанные орденами, медалями и разными памятными знаками. Они разговаривали, подходили друг к другу, обнимались и вообще казались огромной толпой старых знакомых. Но роднило их всех одно. Лица. Немолодые, морщинистые, со следами былой войны и житейских невзгод, они на удивление почти все были с живыми, молодыми глазами. На дворе были восьмидесятые годы, недавно страна отмечала сорокалетие Победы и многие из них, те кто уходили на фронт со школьной скамьи, сейчас только перешагнули шестидесятилетние рубежи, и были еще крепки и полны сил. Надо сказать, что, увидев вокруг сразу такое количество людей, видевших ту войну не по телевизору, я отчаянно начал бояться, что мой доклад покажется им детским лепетом и полной чепухой, надерганной из официальных источников. Но отступать было уже некуда, и я начал потихоньку перечитывать свое творение, репетируя предстоящую речь. На сцене стоял стол для президиума и трибуна для выступлений. Сначала в президиум поднялись несколько человек, и один из них, старый и седой как лунь контр-адмирал, сразу подошел к трибуне. При его появлении ветераны как-то организованно приумолкли. Адмирал минут пятнадцать отчитывался перед залом о каких-то памятниках, письмах, встречах и поездках. Ему хлопали, а он все называл и называл какие-то фамилии, и непривычные воинские звания, давно вышедшие из употребленияя. Потом адмирала сменил какой-то молодой гражданский деятель, то-ли из горисполкома, то-ли из горкома партии. Он говорил с полчаса, в очень идейно выдержанном стиле и с хорошо отрепетированными фразами и оборотами речи. Его ветераны тоже слушали, но уже не так внимательно, начав потихоньку шушукаться между собой. И вот когда он закруглился, к трибуне снова подошел тот седовласый адмирал, и объявил, что сейчас с докладом о действиях КЧФ в 1941-1944 годах выступит курсант 3 курса СВВМИУ Белов Павел. Я поднимался на сцену с едва скрываемой дрожью в коленях, чувствуя на своей спине сотню взглядов. На негнущихся ногах, доковылял до трибуны и положив перед собой доклад, поднял голову. В зале стояла тишина. Весь этот зал, все эти немолодые мужчины, прошедшие в свое время такое, что нам нынешним и не снилось, молча, доброжелательно и с вниманием, смотрели на меня. - Не дрейфь, юнга...Если что, подскажем, поддержим...Давай! Сидящий на крайнем месте в президиуме седой адмирал подмигнул мне и улыбнулся. И я, сглотнув начал читать, а точнее рассказывать, то, что успел уже повторить не один раз, лишь изредка заглядывая в свои записи. Я говорил и о первых днях войны на Черном море, и об Одессе, и об осаде Севастополя, и о керченско-феодосийской десантной операции, и о Аджимушкае, и о лидере «Ташкент», и о Грешилове, и об обстреле Констанцы, слово обо всем, что смог вместить в полтора десятка страниц рукописного текста. Я даже набрался смелости, и мельком упомянул о том, как адмирал Октябрьский бросил Севастополь, чем заслужил одобрительный гул зала. Сколько продолжался мой доклад я не знаю, только вот за все время никто и ни разу меня не перебил, и не пытался поправить. И когда, наконец, вытерев пот со лба, я сказал, что доклад закончен, зал вдруг разразился аплодисментами. Я до такой степени растерялся от этого, что остался торчать свечой за трибуной, не зная куда податься. Седовласый адмирал, встал из президиума, подошел ко мне и положив руку на плечо, сказал, обращаясь к залу: - Молодец! Растет смена! И наклонившись, уже тише добавил. - Иди в зал. Не уходи пока... Я спустился в зал. Сел на прежнее место. Еще минут сорок на сцену поднимались и спускались ветераны, говоря о всяком наболевшем. Потом дети читали стихи о Василии Теркине и хор спел несколько песен военных лет. А затем все закончилось, и фронтовики начали расходиться из зала. Я продолжал сидеть и ждать адмирала, который у сцены разговаривал то с одним, то с другим ветераном. Наконец он освободился и подошел ко мне. - Ну, вставай юнга! Пойдем, посидишь со стариками, послушаешь... Мы сели в буфете ДОФа, в том самом буфете, куда иногда можно было забежать во время танцев и тайком опрокинуть стаканчик портвейна, стараясь не попасться никому на глаза. Но теперь я сидел за столом с шестью ветеранами, из которых двое были контр-адмиралами, один одноруким капитаном 1 ранга, и еще трое в костюмах, с впечатляющими орденскими колодками. И боевых наград у этих шестерых старых воинов, было, как мне показалось, больше чем у всех офицеров нашего факультета, вместе взятых. В буфете не было водки, одно сухое и крепленое марочное вино. Но когда к стойке подошли, позвякивая орденами целых два адмирала, у нас на столе вмиг материализовались две бутылки настоящей «Столичной», с тарелочкой на которой лежал аккуратно нарезанный черный хлеб, и другой тарелкой на которой горкой была навалена вареная докторская колбаса. Себе я попросил березовый сок, который мне очень нравился, а в ДОФе, где он всегда был прохладным и свежим, а в настоящей обстановке вдобавок ко всему и политически правильным выбором напитка. Они не пили много, лишь изредка чокаясь и занюхивая рюмку черным хлебом. Они постепенно становились многословнее, вспоминая войну, а я, открыв рот и забыв о том, что обещал неугомонной Капельке вернуться к ней, как только все закончится, слушал и слушал... Они вспоминали такое, о чем я никогда бы не прочел ни в одной, даже самой откровенной книге о войне, и говорили о том, что пережили с таким простым обыденным спокойствием, словно рассказывали о рыбалке или каком-то туристическом поход, а не о событиях пропитанных железом, кровью и человеческой болью. Они не вытирали слез измятыми платками, и голос их не дрожал. Они вспоминали страшные вещи, и лишь иногда срывались, негромко по стариковски матерясь. Одного из них расстреливали три раза. Два раза немцы и один раз наши, когда после одной из неудачных морских десантных операций под Новороссийском он через две недели в одиночку вышел через горы к своим, переодетый в снятую с убитого немца форму. Он выжил, и закончил войну в Заполярье, в Киркенесе, вытаскивая из штолен наших военнопленных, где нашел умирающим своего родного старшего брата, пропавшего без вести еще в первый год войны. Другой, рассказывал как в Сталинграде, они три зимних месяца по ночам выкладывали настоящие укрепления из тел немцев и наших солдат, в три слоя, и они, эти мертвые солдаты, спаянные морозом и кровью, прикрывали их от фашистских пуль не хуже железобетона, лишь оставляя на лицах клочья, оттаивавшие потом в блиндажах кровавыми ручьями. Однорукий капитан первого ранга, прошел всю войну, начиная от обороны Одессы и Севастополя, заканчивая взятием Берлина без единой царапины, и получив перед новым назначением на Дальний Восток двухнедельный отпуск, решил навестить родной Севастополь. Там увидев, что от его родного старенького дома на Корабельной стороне остались только стены, он поклялся себе отстроить его и сбросив мундир увешанный орденами, с самого первого дня взялся за работу. Война щадила его четыре года, проведя через все свои ужасы целым и невредимым, а вот родной дом отнял руку, когда уже почти заканчивая строительство, он среди камней напоролся на неразорвавшуюся немецкую гранату... Они ведь не были героями. Они были самыми простыми людьми, защищавшими свой дом и свою Родину, свои семьи и своих детей. И потом, выжив в этой бойне, они засучив рукава, принялись возвращать к жизни свою землю, так же как и воевали, упрямо, неистово и беззаветно, не щадя себя, и не требуя ничего взамен... Они долго говорили, а я сидел рядом, едва дыша, и боясь пошевелиться. Я забыл о времени, и о том, зачем я здесь. Я буквально пропитывался духом этих людей. А потом седовласый адмирал, неожиданно встал, и подняв рюмку, громко сказал: -За Победу! За нашу Победу! Они встали, и только в этот миг, я впервые за весь этот вечер, заметил в уголках их глаз, что-то похожее на влагу, на неожиданно накатывающиеся слезы. И когда их рюмки уже почти соприкоснулись, однорукий капитан первого ранга посмотрел на меня и опустил свою рюмку. - Неправильно, Михалыч... Юнга без стакана... За Победу пьют все, кто носит форму. Вот тут я пришел в себя и по- настоящему испугался. Отказать этим могучим дедам я был не в силах, но и возвращаться в систему с запахом просто не имел права. - Я не могу...честное слово не могу... Адмирал поставил рюмку на стол. Кажется, он сразу понял, что я отказываюсь не просто так. - Докладывай! И я коротко, но откровенно поведал им о том, как здесь очутился, честно рассказав о своем февральском залете и его последствиях. Ветераны молча выслушали. Адмирал, усмехнулся и снова взял рюмку в руку. - Молодец юнга, не стал лгать старикам. Ну, что ребята, не дадим пацана в обиду? Хорошо ведь доклад прочитал...от сердца...видно же...старался... Те утвердительно закивали. - Налейте юнге! Мне протянули стакан наполненный водкой. Все встали. - За Победу! Я никогда так не возвращался из увольнения. Я вообще больше в своей жизни никогда и нигде не ходил в таком сопровождении. Я шел через площадь Нахимова к катеру, в окружении этих орденоносных стариков, во главе с двумя адмиралами, перед которыми выстраивались не только патрули и все военнослужащие, но и простые люди останавливались и как-то незаметно, но вытягивались перед этими крепкими немолодыми солдатами прошлой войны. И как не грешно такое сравнение, но мне показалось, что, кто бы ни попытался нас остановить, они бы меня закрыли собой, как закрывали много лет назад в бою своих товарищей. Они посадили меня на катер, и перед тем, как расстаться, адмирал протянул мне свою визитную карточку. - Звони юнга, если сегодня все-таки возникнут проблемы. Мы своих в обиду не даем... Никаких последствий этот случай для меня не имел. В этот вечер кто-то со старшего курса очень громко залетел в комендатуру, и всему нашему факультетскому начальству было не до таких мелких нарушителей, как я. Добравшись до роты, я умылся и завалился спать. Время шло, меня все-таки простили, потом снова наказали, уже за другие прегрешения, но я никогда так и не воспользовался той визитной карточкой, которую до сих пор храню у себя. Я еще несколько раз видел их издалека, на городских севастопольских праздниках, когда все ветераны гордо шли через город, но так и не решился подойти. А уже через пять лет, на день Победы я уже не увидел в первых рядах ни адмиралов, ни того однорукого каперанга... Возможно, я не прав. Может быть я просто пессимист. Скорее всего, так оно все и есть. Но я уверен, убежден, что это могучее поколение, по настоящему, жилистое, сильное и жадное до жизни, а главное истово любящее свою Родину и свою землю, некем заменить. Мы стали совсем другими. Мы стали забывать, о том, кому обязаны своими жизнями. Мы слишком связаны боязнью потерять свои материальные блага и давно уже не способны на самопожертвование. Мы разучились любить то, что есть, и только жадно думаем о том, чего нам не хватает. И в тот день, когда последний ветеран той страшной войны, в последний раз дрожащей рукой поднимет рюмку и скажет «За Победу!» а потом тоже уйдет от нас, наша страна станет совсем другой, но, к сожалению далеко не такой, о какой они мечтали, умирая за нас, своих непутевых потомков..
свн: ..смотреть до конца...: http://www.youtube.com/watch?v=PTTP3_SQkxA&NR=1
Александр: Здорово!
sergei: 1418 дней ада: как начиналась война, перевернувшая мир Ровно 70 лет назад в 4:00 нацистская Германия напала на Советский Союз. Началась война, которую позже назовут Великой Отечественной. Она продлится 1418 дней и унесет жизни десятков миллионов людей. Вероломное нападение К 22 июня становилось ясно, что избежать военного конфликта с Германией не удастся. Отношения между двумя странами ухудшались с каждым месяцем, а о недавних временах, когда народный комиссар иностранных дел Вячеслав Молотов поздравлял главу МИД Германии Йоахима фон Риббентропа с вступлением германских войск в Париж, в Москве и Берлине уже предпочитали не вспоминать. Тем не менее в Кремле до последнего надеялись отсрочить начало войны. Даже поздно вечером 21 июня, когда приграничным войскам был отдан приказ начать операцию прикрытия, было дано строжайшее указание не поддаваться на провокации. Иосиф Сталин и руководство СССР прекрасно понимали, что страна к войне попросту не готова: перевооружение было намечено лишь на 1942 год, а конкретных планов войны на западном направлении не было. И хотя Сталина не раз предупреждали о военных приготовлениях нацистов, у советского лидера была надежда на то, что немцы не рискнут начинать войну на востоке, не покончив с Англией, а потому продолжат выполнять обязательства по пакту о ненападении 1939 года. Впрочем, в Москве знали о том, что подобные договоры для Гитлера ничего не значили. 1 сентября 1939 года соответствующее соглашение не помешало немцам вероломно напасть на Польшу. Немцы в свою очередь готовились к войне на востоке с осени 1940 года, когда началась разработка плана "Барбаросса". Гитлер и его окружение пришли к выводу, что одержать окончательную победу можно лишь после разгрома СССР. Захват ресурсов позволил бы Германии получить огромное преимущество над британцами и принудить их к капитуляции. Войны на два фронта после разгрома англо-французских коалиционных войск в 1940 году в Берлине уже практически не опасались. Объявление войны Официально советскому правительству о начале войны сообщил посол Германии Вальтер Шуленбург в 5:30 утра, когда немецкая авиация уже бомбила города, а первые части вермахта переправились через приграничные реки. В.Молотов позже вспоминал, что В.Шуленбург делал свое заявление со слезами на глазах. Спустя три года он будет казнен за участие в антигитлеровском заговоре. Считается, что старый дипломат до конца жизни выступал против этой войны. Вслед за Германией войну СССР объявили ее союзники – Италия и Румыния. Затем к ним присоединились Финляндия, Венгрия, Словакия и Хорватия. Катастрофа первого дня Первый день войны обернулся катастрофой. Лишь на некоторых участках фронта советским войскам удалось сдержать немецкое наступление. В ряде районов немецкие танки попросту смели обороняющихся пограничников и продвинулись вглубь территории СССР на 15-20 километров. Диверсанты уничтожали связь, и отражавшие нападение части попросту не знали, что происходит на других участках. По свидетельствам участников тех событий, во многих районах царил хаос. Неверная оценка обстановки, отсутствие информации о силах противника приводили к парадоксальным приказам перейти в контрнаступление и разгромить врага на его территории. Это в свою очередь создавало предпосылки для будущих окружений, в которых оказывались тысячи солдат и офицеров Красной Армии. Сказывалось и отсутствие опыта у советских командиров. Многие из них основывались на военных действиях времен Гражданской войны, а потому не удавалось правильно использовать имевшееся в наличии тяжелое вооружение. Немецкую военную армаду пытались остановить не умением, а числом, что приводило к жутким потерям. Неудачно началась для СССР и воздушная война. В первый же день на аэродромах были уничтожены 1200 самолетов. Советские ВВС пытались контратаковать и даже совершили налеты на Кенигсберг, а также на нефтебазу в румынском городе Плоешти, однако противостоять опытным германским пилотам им не удавалось. Тем не менее уже в первые часы войны героически прославились защитники Бреста, не пустившие врага в крепость, защитники базы в финском Ханко, не позволившие немцам прорваться к Финскому заливу, тысячи пограничников, оборонявшие свои заставы даже тогда, когда отряды нацистов уже были глубоко в тылу. В предсмертных записках они писали, что умирают ради будущей победы. Война на уничтожение Многие историки после войны ужасались тому факту, что немецкие генералы с воодушевлением восприняли приказы нацистов относиться к населению "как к животным". С первых минут авиация варварски бомбила гражданские объекты в Минске, Киеве, Одессе, а пленных и раненых зачастую убивали, объясняя это тем, что СССР не подписывал соответствующие конвенции. На оккупированной территории сразу появились каратели, грабившие и уничтожавшие местное население. Некоторое исключение было сделано лишь для республик Прибалтики, где воевавшие в лесах против НКВД остатки армий Литвы и Латвии сразу объявили немцев своими освободителями и присоединились к массовым убийствам. Обращение Молотова В полдень 22 июня по радио к народу обратился Вячеслав Молотов. Нападение Германии было названо "беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством", "разбойничьим нападением". "Эта война навязана нам не германским народом, не германскими рабочими, крестьянами и интеллигенцией, страдания которых мы хорошо понимаем, а кликой кровожадных фашистских правителей Германии, поработивших французов, чехов, поляков, сербов, Норвегию, Бельгию, Данию, Голландию, Грецию и другие народы", - говорил В.Молотов. "Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападающим зазнавшимся врагом. В свое время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил отечественной войной, и Наполеон потерпел поражение, пришел к своему краху. То же будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны, - обещал он. - Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную отечественную войну за Родину, за честь, за свободу". "Правительство призывает вас, граждане и гражданки Советского Союза, еще теснее сплотить свои ряды вокруг нашей славной большевистской партии, вокруг нашего Советского правительства, вокруг нашего великого вождя товарища Сталина", - вещали радиоприемники по всей стране. И общеизвестное: "Наше дело - правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами". Война, таким образом, сразу получила название Отечественной. Считается, что в первоначальном тексте обращения про "отечественную" войну не говорилось, а говорилось о скором сокрушительном ударе по врагу. Однако первые сообщения с фронта заставили переписать текст. В газетах речь В.Молотова была опубликована рядом с портретом И.Сталина, хотя сам вождь впервые обратился к народу лишь спустя несколько дней. По словам современников, в первые дни он находился в своем кабинете и практически ни с кем не желал общаться. Реакция Англии Неожиданную поддержку СССР уже в первый день получил от Англии. Премьер-министр Уинстон Черчилль, который считался главным британским антикоммунистом, в своем обращении заявил о готовности помочь СССР в борьбе с нацистами. "Если бы Гитлер вторгся в ад, я бы предоставил палате общин как минимум положительную характеристику сатаны", - объяснял У.Черчилль свою позицию. В Москве к заявлению британского премьера изначально отнеслись с недоверием, однако приветствовали ее. Это фактически был первый шаг к созданию антигитлеровской коалиции, которая спустя долгих четыре года отпразднует победу над врагом. Дождаться следующего мирного дня День 22 июня 1941 года зачинался как спокойное воскресенье, а закончился как жуткий кошмар, где большая страна, у которой и так хватало проблем, оказалась втянута в кровавую мясорубку. И даже тогда никто и в страшном сне не мог представить, что спустя недели враг захватит Минск, всего через месяц оккупирует Псков и Смоленск, а к концу лета приблизится к Ленинграду и будет прорываться к Москве. Но вопреки силе врага и собственным ошибкам, вопреки гибели 27 миллионов человек и благодаря совершенно неучтенному немецкими генералами желанию советского народа выжить во что бы то ни стало, эта война была выиграна. И вот уже противник остановлен перед Москвой, разгромлен под Сталинградом и Курском, откатывается назад к Бресту и Белостоку. Вот немецкие военнопленные уныло бредут по улицам Москвы, а некогда непобедимая армада сдает Киев, Минск, Ригу, Вильнюс, Варшаву, Белград, Будапешт и отходит к Берлину. А 9 мая 1945 года ее остатки, лишившиеся своих вождей, капитулируют, признав полное и безоговорочное поражение. Но первого мирного дня оставалось ждать (вернее добиваться) еще долгие четыре года.
sergei: (Из инета) В подземном переходе у вокзалаПристроился с трехрядкою старик,И музыка вокруг него летала...Он пел, как замерзал в степи ямщик,Про сени и смуглянку-молдаванку,Коробочку, бродягу и Байкал,А мимохожий люд монетки в банкуИз-под сардин, благодаря, бросал.Пиджак помятый, боты просят каши,Шов на штанах починен абы как,Линялая армейская рубашка,Осколком солнца ветеранский знак.А тонкие коричневые пальцыПо кнопкам бегали, и змеились меха,Старик играл, чему-то улыбался В сиянии рекламного щитка.Шла мимо группа западных туристов -Веселые, с матрешками в руках,Экскурсовод на ломаном английскомИм что-то щебетала впопыхах.Вдруг от толпы туристов отделилсяС иголочки одетый господин.Он гармонисту молча поклонился,Увидев знак на старческой груди.Аристократ в пятнадцатом колене,Из Северной Вестфалии барон,А в прошлом - офицер, военнопленный,Он был простою музыкой сражен.О, как знакомы были эти песни!Как непонятен этот был народ,Великий добротою, страшный местью,И снился до сих пор Восточный фронт.И кто кем был, и кто кем стал - неважно!Гнев смыло время, ран утихла боль -Но не забыть их ярости отважной,Сыгравшей в той войне такую роль!Осколок мины в сердце злым подранкомЗабился, скрипнул клапан кошелька,И двести евро опустила в банкуУнизанная перстнями рука.Старик поднял глаза. Хватило взгляда,Понять чтоб, КТО сейчас стоит пред ним,И снова, задыхаясь, падать, падатьВ воспоминаний горьких черный дым:Раздавленная в хлам "сорокопятка",*Горящая пшеница на полях,И политрук ползет к рычащим танкамС последнею гранатою в руках...Ряд виселиц у здания райкома...Труп девочки еврейской лет пятиВо дворике растерзанного дома...Он ПОМНИЛ. Ничего он не простил.Порвав купюру, желтых клочьев стаюБарону прямо в ноги он швырнул."Ну, недобитый, щас тебе сыграю!",-Промолвил - и гармошку растянул.А немец все стоял. Стоял и слушал,Нырнув в воспоминаний глубину,Про улицу Берлинскую, Катюшу..."Случайный вальс", "Священную войну"...Потом еще раз деду поклонилсяИ растворился в пестроте толпы.И времени портал опять закрылся,Столкнув две опаленные судьбы.
sergei: Имя - Николай. Отчество - Владимирович. Фамилия - Сиротинин. Рост - Сто шестьдесят четыре сантиметра. Вес - пятьдесят четыре килограмма. Звание - старший сержант. Русский. Воинская профессия - артиллерист, командир орудия. Возраст - двадцать лет. Деревенский. 55-й стрелковый полк, 6-я стрелковая дивизия. Пушка УСВ, калибр - 76 миллиметров, вес в боевом положении полторы тонны. Карабин, патроны. Вес снаряда - шесть килограмм. Наиболее действительный огонь по бронированным целям - 600 метров. Направление обороны простое - за Родину. Противник - Вторая танковая группа любимца фюрера - Гудериана. Четвёртая танковая дивизия вермахта, авангард. Колонна из 59 немецких танков. Основной немецкий боевой танк Т-III: вес - 20 т, Двигатель Maybach HL 108TR мощностью 250 л.с., скорость 32 км/ч, Экипаж - 5 человек. Габариты: 5690х2810х2335 мм. Вооружение: 37-мм пушка KwK L/46,5 и три пулемета MG 34. Рота пехоты в грузовиках. А именно: четыре офицера, 26 унтер-офицеров, 161 солдат, 47 пистолетов, 16 шмайссеров, 132 карабина, 12 ручных пулемётов, 3 противотанковых ружья, три 50-мм миномёта. Гусенично-колёсные бронемашины. Мотоциклисты. Направление движения - Москва. 17 июля 1941 года. Маленькая белорусская деревня Сокольничи. Мост через неширокую речушку Добрысть. Заболоченные берега. За речкой в зелени второго месяца лета затерялась в маскировке единственная пушка и солдат. Арьергард артиллерийской батареи стрелкового полка. Перед мостом с другой стороны реки забитая немецкими танками до самого видимого окаёма дорога. Сзади лихорадочно спешащий на новый рубеж обороны родной стрелковый полк. - Думаю, они тебе больше тридцати раз пальнуть не дадут, - сказал командир батареи, - заткнёшь мост и отходи. Замок от пушки - с собой в вещмешок. Лошадь за сарайчиком. Догонишь. - Ничо, таварищ старший лейтенант, я всё сделаю. Я деревенский, вы мене токо оставьте ещё снарядов, и вам быстрее ехать будет, и лошадям проще, не так тяжельше, - маленький сержант смотрел снизу вверх спокойно и уверенно, как будто перед тем, как сделать привычную и тяжёлую сельскую работу на своей земле. Обер-лейтенант Фридрих Фёнфельд. Цитата из дневника: «Это был настоящий ад. Больше всего нас удивило то, что против нас бился один единственный боец. Мы думали, что в нас стреляет целая артиллерийская батарея». Полковник сказал: «Если бы такими были бы все солдаты фюрера, то мы завоевали бы весь мир. Три раза стреляли залпами из винтовок. Всё-таки он русский. Надо ли такое преклонение? Всех поразило, что герой был юнцом, почти мальчишкой. В строю немецких солдат он стоял бы последним на правом фланге. Он произвёл по нам пятьдесят семь выстрелов из орудия и потом ещё бил и бил по нам из карабина. Уничтожил десять танков и бронемашин. Рядом с его могилой осталось целое кладбище наших солдат». Имя - Николай. Отчество - Владимирович. Фамилия - Сиротинин. Рост - Сто шестьдесят четыре сантиметра. Вес - пятьдесят четыре килограмма. Звание - старший сержант. Русский. Воинская профессия - артиллерист, командир орудия. Возраст - двадцать лет. Деревенский. 55-й стрелковый полк, 6-я стрелковая дивизия. Похоронен со всеми воинскими почестями солдатами и офицерами четвёртой танковой дивизии вермахта на берегу реки Добрысть, у села Сокольничи. Без комментариев. Я просто попробовал представить себе, как это было.
sergei: В войну в Ижевске был налажен массовый выпуск ППШ. При стрельбе ствол автомата раскаляется, и чтобы не происходило деформации, была отработана особая процедура закалки. И вдруг в 1944 году пошел сплошной брак: при контрольных стрельбах стволы "вело". Особый отдел ничего подозрительного не нашел: все по регламенту. Стали вспоминать, что изменилось за последние дни. Вспомнили, что впервые с начала войны взял отпуск старый мастер. Его срочно вызвали обратно и стали незаметно наблюдать. Выяснилось: мастер дважды в день мочится в закалочный бак с водой. Брак исчез! Пробовали мочиться и другие, но оказалось, что требуется участие именно этого человека. Он еще долго выполнял эту важную технологическую функцию. Мастера отпустили на пенсию, когда завод перешел на выпуск "калашниковых" по более современной технологии...
sergei: Спасители больше не придут? 03.06.2011 | пятница | Мой отец умер в декабре 1991 года в 70-летнем возрасте от остановки сердца. За два дня до его смерти я приехал к нему в больницу, он впопыхах обнял меня и со страшной неуверенностью в голосе спросил: «Сынок, зачем мне дальше жить?» Я, пойманный врасплох вопросом, за которым вдруг восстала вся его жизнь, честно сказал: «Не знаю». И он не знал. Поэтому, я думаю, через два дня и умер. Он в 41-м ушел на фронт со студенческой скамьи, попал в окружение, потом вышел к партизанам, с ними воевал в брянских лесах, получил орден Красной Звезды и множество медалей. А в 43-м стал военкором, и совсем недавно я обнаружил в Интернете его заметку «Скоро придут наши», извлеченную кем-то из «Партизанской правды». И эта заметка, написанная еще нетвердой юношеской рукой, потрясла меня до глубины души, до слез. «В холодной нетопленой комнате, кутаясь в лохмотья, жмутся дети к исстрадавшейся матери. Сухими, выплаканными глазами женщина смотрит сквозь разбитое окно на мертвую изуродованную улицу. Гладит по головкам голодных ребятишек и, чтобы не плакали они, в сотый раз повторяет: «Скоро придут наши»...» Я вдруг загривком понял, почему мы победили в той войне. Была и битва под Москвой, остановившая план «Барбаросса», и Курская дуга, решившая исход войны, и еще много великих битв, но суть все же не в них. Даже если бы мы проиграли и под Москвой, и под Курском, все равно бы выиграли. Потому что миллионы людей думали и чувствовали так, как думал и писал мой папа. Эта его заметка была насквозь пропитана, и даже ощущение - написана единым духом, делавшим непобедимой нацию: что бы ни случилось, ни стряслось - наши придут! И то, что они впрямь пришли и папины военные заметки оказались не брехней, а чистой правдой, в нем отлилось каким-то клеточным, неубиенным оптимизмом, с которым было бесполезно спорить. Вера в этих «наших», синонимичных в его время советским людям, победившим фашизм, порожденный мировой буржуазией, до конца дней была самой твердой в нем. И когда пришла вся болтанка Горбачева, которой я сперва был воодушевлен, а потом разочарован, он с шуточным прикрытием его неистребимой веры говорил: «Ничего! Наши стоят под Тулой!» И чем больше я со своим фрондерством, не имевшим за спиной его Победы, спорил с ним, тем больше мне казалось, что они неким невидимым градом Китежем там и впрямь стоят... Но вот и я достиг тех лет, когда надо иметь какой-то твердый Китеж за душой. Увы, он призрачен настолько, что с тем отцовским, большевистским и близко не сравнить. И еще я понял, в чем наше с ним главное различие. Он жил всю жизнь лучами завтрашнего дня, который по определению был для него лучше вчерашнего. А я, мы, живущие сейчас, все больше тянемся обратно к прошлому. Вступив в коммунисты на войне, он называл впавшего в маразм генсека Брежнева «бровеносцем» и «гиббоном». Но верил, что это - наносное и наши как дембель, который по армейской поговорке неизбежен, все равно придут: «Чем чаще эти мумии менять, тем лучше! Наши уже на подходе!» Весь опыт его жизни говорил, что движемся мы к лучшему, и никакие перегибы, как извилины большой реки, не могут это отменить. А почему перегиб на перегибе, отвечал с присущим ему юмором: «Потому что идем неизведанным путем!» Он родился в глухом селе на Ставрополье, да еще в том конце села, который назывался Непочетка. И в детстве самым большим чудом света для него стал «фимический» карандаш, подаренный ему за вспашку «конем» соседского огорода. А дожил до Гагарина, цветного телевизора; за круглые пятерки его, прикатившего в Москву с тощей котомкой, приняли в самый элитный тогда ВУЗ страны - ИФЛИ. «Вот это, - говорил он, - демократия, когда крестьянский сын имеет право на образование и любой пост в стране наравне с сыном министра!» И вся его родня в Ставропольском крае, в Боксане, Нальчике, Грозном, по которой он меня провез однажды для наглядного урока, демонстрировала тот же рост. Всего за одно поколение на той периферии поднялись от керосиновой лампы до электронной; покрыли крыши вместо дранки рубероидом, потом шифером и железом; купили «тевелизоры», «моциклеты», холодильники; стали летать в Москву на самолетах - те, кто еще недавно не знал ничего быстрей конной упряжки и никого важней сельского попа. А тут еще сын Аньки с Непочетки Васька Росляков преподает в главном Московском Университете Ломоносова! И когда мой дедушка растолковал моей малограмотной бабушке, кем стал в Москве ее сын, та от переизбытка чувств грохнулась на пол, еле откачали. И наши люди, получившие невиданные блага от советской власти, очень знали, за что воевали в ту Отечественную, на которой воевал и мой отец, и дед. Просто «за Сталина» никто бы с таким чрезвычайным героизмом воевать не стал. Перед Сталиным отец преклонялся как перед величайшим гением, сделавшим страну великой, хоть и ценой невинных жертв. Но на его памяти в деревнях невинно гибло от голодной жизни и отсутствия врачей куда больше, чем от всех сталинских репрессий. У него самого умерли так трое старших братьев. Но он и не мыслил о возврате сталинизма, понимая его не как конечную, а как начальную, трагическую и великую, как всякое начало, точку развития идущей к лучшему страны. Он смотрел в будущее так, как смотрит в урожай крестьянин, с кровавыми мозолями вспахавший и засеявший его надел. Но такого урожайного крестьянства у нас уже почти не стало, и жрем по преимуществу с чужих полей. И смотрим, как это ни парадоксально для не выходящей из реформ страны, все больше в прошлое. Одни - в советское, все больше кажущееся раем для его поклонников. Другие - в царское, третьи - в православную архаику, четвертые - в доправославное еще язычество. И я, как ни тяну себя за уши в будущее, качусь душой в советское былое, где все же было больше равенства и братства, и музыки, и литературы, и научного прогресса, и свершений, внушавших любовь к Родине и веру в личное бессмертие. А в будущем кроме гниенья обожравшегося брюха, хоть убей, не вижу ничего. Мой же отец до самого последнего даже не года, а месяца его жизни светлое будущее видел. И этим, безусловно, был счастливей моего. Но в конце 91-го, положившем конец всему, за что он жил, для него пришел час самой тяжкой жизненной расплаты. Когда столкнулись лбами Ельцин и ГКЧП, он не был ни за ту, ни за другую сторону. Точным чутьем прожившего жизнь человека он сразу уловил, что Ельцин, чьим бесстрашием я восхищался поначалу - не сеятель и не строитель, а лишь отчаянно властолюбивый разрушитель. Но и гекачеписты с их личной трусостью и сходством с прежними «гиббонами» - были тоже для него «не наши». А наши, которые согласно его вере должны были прийти на ключевом изломе, так и не пришли. И он со всей ужасной для искренне верящего очевидностью понял, что и не придут. Самым презренным словом для него было «лавочники», всегда порождающие на конце фашизм. Он обожал Пушкина, Чайковского, читал со смаком наставления Мономаха и прочую историю родной страны. Но понял, что страна, за которую он воевал и жил, за которую воевали и жили Мономаховичи, Пушкины, Чайковские, закончилась. Настала страна лавочников. Но жить в такой стране он не хотел. А потом, когда русских погнали, как какой-то сор, с Кавказа, я получил письмо от 90-летнего отцовского учителя, выброшенного из Грозного, куда его раньше отрядили обучать детей. Старый человек ничего не просил, просто делился горечью от всего того, что мой отец уже не застал и не увидел. Читалось это письмо - как из какой-то Нерчинской ссылки, хотя старик вернулся в свой же теплый Ставропольский край. Но его выслали из той страны, которую он строил заодно с моим отцом. И я подумал: как хорошо, что мой отец не дожил до этого позора! До страны, в которой наши люди, победившие фашизм, снова очутились в положении женщины, которая в холодной комнате смотрит сквозь разбитое окно на улицу - но ничего уже не может сказать детям. Поскольку наши больше не придут. Мы потому и пятимся, как раки, вспять, что сознаем: будущее нам ничем не светит и самое большое, чем мы можем успокоиться - не думать о нем вовсе. Как только проедим свои природные запасы, тут нам и конец: впрок ничего ж не заготовлено, поля не вспаханы и не засеяны, и сами орудия труда сданы во вторчермет. Но жизнь не терпит пустоты, и если наши больше не придут, на нашу землю неизбежно придут не наши. Поскольку для нее все одинаковы: кто на ней трудится и сеет, того она и приемлет, тому и родит. Да, счастье моих предков - не видеть всей этой напасти, бессмыслящей их веру, жертвы и труды. Но не придется ли моим потомкам собирать свои котомки на потерянной для них земле? (процитировано частично)
sergei:
свн: click here
свн: http://www.youtube.com/watch?v=ruWrvB-MybQ Наши розыскники провели работу по определению фамилий членов экипажа. Это был танк, первым ворвавшийся в Росток. На дамбе он был уничтожен сильным фугасом (в наградных листах писалось - "морской миной" ). Видать, ВВ в фугас не пожалели. Или, действительно, применили для него морскую мину. Весь экипаж погиб. Почитайте список экипажа. Может, и земляков найдете... Кривенцев (Кривинцев, Кривенцов) Василий Тимофеевич, гвардии лейтенант, командир танкового взвода, 2 ТБ 3ГвТА, член ВКПб, 1914 г. р., уроженец: с. Губари Байчуровского р-на Воронежской обл., призван Хабаровским ГВК г. Хабаровск с 1941 г. Мать: Кривенцева Пелагея Ивановна, с. Губари Байчуровского р-на Воронежской обл. Посмертно награжден орденом Отечественной войны 1-й степени. Клещов Василий Афанасьевич, старший сержант, механик-водитель, 2 ТБ, член ВЛКСМ, 1924 г. р., уроженец: Свердловская область, Алапаевский р-н, д. Клеваки (ныне Клевакино), призван: Алапаевский РВК Свердловской обл. с 1942 г. Мать: Клещова Александра Ивановна, Свердловская область, Алапаевский р-н, д. Клеваки (Клевакино). Посмертно награжден орденом Отечественной войны 2-й степени. Липеев (Лепеев) Пантелей (Пантелеймон) Алексеевич, сержант, радиотелеграфист 2 ТБ, член ВЛКСМ, 1924 г. р., уроженец: Орловская обл., Стародубский район, с. Картушино. Призван: Дзержинским РВК гор. Новосибирск с 1944 г. Мать: Липеева Ефросинья Дмитриевна, Орловская обл. (ныне - Брянская), Стародубский район, с. Картушино. Посмертно награжден орденом Отечественной войны 2-й степени. Мартыненко Николай Викторович, сержант, командир орудия, 2 ТБ, член ВЛКСМ, 1925 г. р., уроженец: Николаевская обл., г. Вознесенск, село Николаевка. Призван: Сталинским ГВК Кемеровской обл. с 1944 г. Отец: Мартыненко Виктор Романович, Николаевская обл., г. Вознесенск, с. Натягаловка. Посмертно награжден орденом Отечественной войны 2-й степени. Гусев Андрей Касьянович, сержант, заряжающий, 2 ТБ, член ВЛКСМ, 1918 г. р., уроженец Алма-Атинская обл. Талдыкурганский р-н, село Троицкое. Призван Талдыкурганским РВК Алма-Атинской области с 1941 г. Отец: Ефременко Степан Яковлевич, Алма-Атинская обл., Талдыкурганский р-н, с. Троицкое. Спасибо тем, кто и сейчас не забывает про ту войну и продолжает поиски.Вечная память героям!!!!!!
Admin: свн пишет: Гусев Андрей Касьянович, сержант, заряжающий, 2 ТБ, член ВЛКСМ, 1918 г. р., уроженец Алма-Атинская обл. Талдыкурганский р-н, село Троицкое. Призван Талдыкурганским РВК Алма-Атинской области с 1941 г. Отец: Ефременко Степан Яковлевич, Алма-Атинская обл., Талдыкурганский р-н, с. Троицкое. А что это заряжающего посмертно не наградили?????
Александр: А экипаж разве из 5ти человек состоял?
ВВГ: Похоже радиотелеграфиста взяли с собой пятым
sergei: В ноябре 1941 года Верховный главнокомандующий во время рекогносцировки в Волоколамском районе попал под артобстрел, потерял персональный «паккард» и едва ушел с передовой на запасном автомобиле. Сегодня мало кто знает о том, что в самые тяжелые дни обороны Москвы Верховный главнокомандующий Иосиф Сталин несколько раз выезжал на передовую, чтобы лично оценить обстановку. К октябрю 1941 года фашисты сосредоточили на московском стратегическом направлении миллионную группировку войск. Непосредственно на Москву наступало 48 отборных, хорошо укомплектованных дивизий. Численное превосходство было на стороне противника, особенно на направлениях главных ударов, где фашисты превосходили нас по живой силе в пять раз, по орудиям — в три раза, по авиации — также почти в три раза и в пять раз - по танкам. Остановить эту армаду, а затем повернуть вспять при сложившемся раскладе сил по всем военным теориям было невозможно. Но иного пути не имелось. Сталин и лучшие военные умы Советской армии работали одновременно над оборонительной и контрнаступательной операцией. Чтобы принимать выверенные решения, Верховному требовалось лично изучать обстановку на местах и оценивать свои и вражеские возможности. О подробностях этих поездок мне рассказывали замкоменданта кунцевской дачи Петр Лозгачёв, охранники Сталина, в частности, Алексей Рыбин, который в то время возглавлял одно из подразделений правительственной охраны. Приведу некоторые выдержки из диктофонных записей этих бесед. Из беседы с майором госбезопасности в отставке А.Т. Рыбиным: - Алексей Трофимович, о поездках Сталина на фронт почему-то известно крайне мало. Как они проходили? - Действительно, ещё с хрущевских времён всем внушалось, что, мол, Сталин руководил фронтами чуть ли не по глобусу, не выходя из Кремля. Но я лично сопровождал его в нескольких поездках на фронт. Должен сразу сказать, немало известных людей мне довелось видеть во фронтовой обстановке. И хочу отметить: Сталин был храбрей даже иных военачальников. Первый раз он выехал на фронт в страшном июле 1941 года. Тогда на малоярославском направлении он осматривал местность, чтобы определить, где сосредоточить войска для обороны Москвы. В начале октября 1941 года мы сопровождали его на можайско-звенигородскую линию обороны. Помню, когда проезжали какую-то деревню, пацаны узнали вождя, бежали за машинами, ликуя: «Сталин едет бить фашистов! Ура!». Кстати, ездили, как правило, двумя машинами. На одной Сталин с двумя телохранителями, на другой – три человека охраны. Плюс на автобусе 30 автоматчиков вспомогательной охраны (это когда ездили непосредственно в район передовой). - Хочу уточнить насчет охраны. Я не ослышался? Верховный ездил на фронт, где до передовой несколько километров, с тремя десятками охранников? Трудно поверить по нынешним временам. - Нет, вы не ослышались. Скажу больше. Сталина на его даче даже в годы войны охраняли днем два, а ночью три автоматчика, но он всегда чувствовал себя защищенным. Сталина охраняла вся система. В связи с этим вспоминается курьёзный, но характерный случай. Как-то ещё до войны вышел он из Боровицких ворот и по улице Фрунзе направился к брату своей первой жены Сванидзе, с которым любил распить бутылочку-другую сухого вина. Подобные пешие прогулки вождь позволял часто. Конечно, всегда рядом, рассредоточено, в «гражданке» находилась охрана. Прохожие нас, охранников, конечно, не замечали, поэтому удивлялись: как это Сталин так свободно ходит. А в тот раз получилось вот что. Видим, Сталина сопровождает какой-то неизвестный. При этом озирается по сторонам. Мы его оттеснили в подворотню и передали в милицию. Там бедолагу поначалу, как водится, отдубасили. Потом выяснили, что это простой рабочий с завода «Динамо». Объясняет: вижу — Сталин идет без охраны. Думаю, пойду рядом, если что—подмогу. Посмеялись. Составили акт о задержании. И отпустили «активиста». - Мне доводилось слышать, что из-за недостаточной охраны Сталин во время Московской битвы едва не попал в плен. Как было на самом деле? - В середине ноября 1941 года Верховный поехал в 16-ю армию Рокоссовского по Волоколамскому шоссе, чтобы посмотреть в действии «Катюшу». Как известно, к осени 1941 года больше половины реактивной артиллерии — 33 дивизиона — находилось в войсках Западного фронта и Московской зоны обороны. Именно здесь это оружие снискало себе неувядаемую славу. Именно здесь получило оно ласковое солдатское прозвище — «Катюша». Поездка Сталина была опасной, поскольку фашисты прямо-таки охотились за «Катюшей». Уже было известно, что в октябре попала в окружение и была уничтожена легендарная батарея капитана Ивана Флерова. Тем не менее Сталин поехал. 13 ноября 1941 года дивизион «Катюш» под командованием Героя Советского Союза капитана Кирсанова нанес огневой удар по вражеским войскам у деревни Скирманово (ныне Рузский район). Результат удара — 17 уничтоженных танков, 20 минометов, несколько орудий и несколько сот гитлеровцев. На фронте был неписанный закон: после залпа сразу меняй место, ибо последует артудар, а потом налет авиации противника. Мы стали менять позицию. Было много снега, и «паккард» Сталина сел на брюхо. Реактивные установки после пуска тут же ушли, а мы – застряли. Начался фашистский артобстрел, потом налетела авиация. Сталин пересел в 8-цилиндровый «форд», «паккард» подцепили танком и устремились к шоссе. Знали бы фашисты, кого упустили. А ведь они могли легко взять Сталина в плен. Бреши в обороне были такие, что в них свободно мог проскочить мобильный разведвзвод и захватить «языка языков». Кстати сказать, после победы в Московском сражении в распоряжение наших спецслужб попали документы фронтовой разведки гитлеровцев, из которых мы узнали, что после огневого удара "катюш" капитана Кирсанова 13 ноября 1941 года фашисты выбросили с воздуха десантную группу в тот район. Так что, можно сказать, нам тогда очень повезло - вовремя ушли. - Какие вы еще можете вспомнить поездки на фронт? За пару недель до контрнаступления Сталин отправился в село Лупиха по Волоколамке, где находился фронтовой госпиталь, встретился с раненными, вышедшими из боя. Бойцы прямо-таки опешили, когда в палате увидели вождя. Иосиф Виссарионович поздоровался, присел на табуретку и начал расспрашивать: чем на сегодняшний день силён немец, а в чем его слабость? Немец уже не тот, убеждали бойцы, уже в тряпки кутается, каблуками стучит от холода, гонор пооблетел. И кто-то вдруг предложил: вот бы, товарищ Сталин, сейчас по ним вдарить всей силой! Сталин впервые, наверное, с начала войны улыбнулся: «Мы ваше пожелание, товарищ боец, выполним». Были фронтовые поездки и в 1942 году, и в 1943-м. Помню, в первых числах августа 1943 года мы приехали спецпоездом на Калининский фронт к генералу Ерёменко. Сталин остановился в доме мастера чесальной фабрики в деревне Хорошево. Берия туда привез ковры, хрусталь, всяческие деликатесы. Сталин его выругал и приказал возвращаться в Москву со всем этим скарбом. Комендант Орлов по просьбе Иосифа Виссарионовича сварил борщ; поели, стали ждать Еремёнко с офицерами. Те подъехали только к пяти утра. Тут же начался военный совет. На нём, кстати, и был решен вопрос о проведении салюта в честь взятия Орла и Белгорода – первого салюта Великой Отечественной. Сталин тут же позвонил в Москву, отдал распоряжения. И когда мы въезжали в столицу вечером 5 августа, над ней полыхал первый победный салют. Из беседы с заместителем коменданта Кунцевской дачи П. В. Лозгачевым: - Слышал, что был случай, когда Сталин мог погибнуть на даче при авианалёте во время Московской битвы? - Да, утверждаю это. Начну с того, что на его даче до 7 марта 1942 года даже бомбоубежища не было. А ведь её бомбили. Однажды в ноябре 1941 года тысячекилограммовая бомба угодила рядом с забором и… не разорвалась. Сапёры сняли стабилизатор, а там записка на немецком: «Чем можем, тем помогаем. РОТ-фронт». Ясно, почему не взорвалась. - Почему же Сталин не позаботился о своей безопасности? - Во-первых, он был смелым мужиком, во-вторых, фаталистом. Вспоминается такой эпизод. Приехали мы к генералу Захаркину в его 49-ю армию на Западный фронт (меня иногда брали в группу сопровождения для организации быта вождя). А тут над головами наши истребители с фашистскими стервятниками ведут бой. Сталин вышел из машины, смотрит вверх. А вокруг раскалённые осколки падают и шипят в мокрой траве, как змеи. Верховный стал с интересом их рассматривать, а потом со смешком заметил: «Шипят, вот фашистское отродье». Начальник охраны Власик стал уговаривать Сталина уйти в укрытие, а тот отвечает с иронией: «Не беспокойтесь, наша пуля мимо нас не пролетит». - Вам, наверное, приходилось читать о том, что, мол, Сталин в первые недели войны перетрусил, был деморализован? - На самом деле было так. 22 июня в 3.30 на дачу позвонил Жуков, доложил о нападении Германии. Сталин сразу вышел из дачи, спал, не раздеваясь, видно, ждал дурных вестей. Машина была наготове. Сталин тяжело дышал через нос. Мы уже знали: так бывает, когда Иосиф Виссарионович крайне расстроен. В Кремле он был в 4.00. И только в 12.00 уехал завтракать. Потом снова в Кремль. Кстати сказать, с того времени Сталин стал мало бывать на даче. В основном работал в Кремле. В день принимал от 15 до 30 человек. Всегда, что называется, на виду. А по годам, между прочим, он был уже далеко немолодым человеком. - Была ли необходимость в таком возрасте разъезжать по фронтам, ведь ни более молодой Черчилль, ни Рузвельт ничего подобного не позволяли? - Мог, наверное, и Сталин руководить из Кремля. Но натура не позволяла. Он должен был лично понять, что происходит на месте, прежде чем принять ответственное решение. К тому же в сложные моменты первого периода войны он не любил снимать людей с фронта, отрывать от горячего дела, сам нередко выезжал для проведения совещаний на месте. Ну и, видимо, не мог не понимать, какое значение для подъема морального духа войск имел приезд Верховного
Admin:
Admin: Какие лица И всё же боевые были наши бабули....
Admin:
свн:
свн: http://video.mail.ru/mail/gregulev.vitl/_myvideo/353.html
Александр:
свн:
sergei: У словянки столько много слов.Но я всегда искал эти.Для ротной песни самое то!!!Тогда это было очень сложно!!!
sergei: Этот дневник солдат Великой Отечественной Дмитрий Васильевич Одинец из Бородина оставил после своей смерти членам своей семьи, чтобы они в назначенный час опубликовали его. Сейчас это время пришло Я сибиряк. Родился и вырос в селе Переяславка Рыбинского района. Это украинское село. Мои предки и по отцовской, и по материнской линии родом с Украины. Так что и в моих жилах течёт украинская кровь, закалённая Сибирью. В 1941 году сотни тысяч таких, как я, сибиряков - украинцев, русских, белорусов, бурят, татар и представителей других национальностей - составили те сибирские полки и батальоны, что непрерывным потоком шли на фронт. Мы, сибирские бойцы, были и схожи - у большинства за плечами суровые детство и юность, не говоря уже о взрослых годах. Но все мы были и очень разными, а в общем-то обыкновенными людьми. Правда, в своей жизни не раз приходилось слышать мнение о необыкновенности сибиряков. Например, когда после войны бывал в Подмосковье. Местные жители утверждали, что Москву спасли именно сибиряки. И не только Москву. Так, жители Рязани, пережив несколько бомбовых налётов, уже готовились к худшему... Но тут подоспели сибирские батальоны! И такое уважение звучало в голосе каждого, кто вспоминал: "О, сибиряки! Это молодцы! Если бы не они, немцев бы не остановили!" Люди искренне верили в особенную несокрушимость сибирских характеров. 1945 год. Венгрия, городок Кестель. Наша группа разместилась на постой в одном доме. Стояли долго, сдружились с хозяевами. У них была дочка - девочка лет 12-13. Я забыл её имя, но облик помню, будто это было вчера. Черноволосая, живая, любознательная, непосредственная - такая венгерская Наташа Ростова. Она категорически отказывала нам в праве называться сибиряками. - Нём Сибир! - протестовала она ("нем" по-венгерски "нет"). - Дмитрий - Москау! Дмитрий - нём Сибир! Сибир - гам-гам-гам! - и изображала свирепую рожу: громадный нос, ещё больше рот, зубы клацают, будто рвут кого-то и смачно пережёвывают... Вот такие страшные нелюди живут в Сибири! Так внушала гитлеровская пропаганда, и люди верили. Население поначалу боялось советских войск, особенно сибиряков. В Венгрии я закончил войну, оттуда в конце 1945 года был демобилизован. Сначала, перейдя границу СССР, в составе 2-го Украинского фронта мы прошли с боями через Венгрию, Румынию, Австрию. Затем вернулись в Венгрию, и надолго. Наш батальон разместился в городе Кестель и выполнял задачу по разминированию. А местность была сложная, болотистая, много мелких озёр и одно очень большое - Балатон. Уже давно объявили об окончании войны, а там, где были мы, рвались снаряды и гибли бойцы-сапёры... И всё равно это было уже после Победы, можно было дух перевести... Ну а теперь - как начиналась моя солдатская судьба. Воевать мог начать ещё до 1941 года, но не пришлось. Сначала был мобилизован на МНР, то есть в Монголию, где на Халкин-Голе шли бои с японцами. Наша часть, прибыв на забайкальскую станцию Борзя, двинулась от неё вглубь Монголии. Но навстречу уже летела весть: Красная Армия разгромила японских вояк. Нас развернули в обратный путь. Тогда впервые услышал имя - Георгий Жуков. 22 июня 1941 года - всеобщая воинская мобилизация. У меня как у работника Уральской электростанции была "броня", но совсем недолго. 10 июля 1941 года уже уезжал на фронт. Семьёй обзавестись не успел. Простившись дома с родителями, один, без провожатых, прибыл на сборный пункт отправки - станцию Заозёрную. И вот объявлена посадка в воинский эшелон. Не забыть никогда мне те проводы. Вот идёт семейный мужик. Цепляясь за его одежду, не идёт, а пластается за ним в голос плачущая жена. Рядом полуидёт-полубежит большенький ребёнок - крепко уцепился за папкину штанину и тоже плачет. А совсем маленького пацанёнка несёт отец на руках, этот младшенький, ещё не понимает, что творится... Катятся слёзы и по лицу мужика, но, не сбавляя шага, он идёт... Идёт, как бычок на бойню. Можно протестовать: "Что это такое - "бычок на бойню"? Ведь это священный долг, Великая Отечественная война!" Всё это так, но какая б ни была война - это кровавая бойня, где люди убивают людей. И, провожая бойца на фронт, близкие понимали, что, может, видят его в последний раз. Сейчас вошли чуть ли не в норму высказывания вроде: "им там, на фронте, хорошо было, а мы тут, в тылу, голодали, колоски собирали..." Я не представляю, у кого повернулся бы язык так сказать во время войны или назвать тогда себя "ветераном войны" наравне с теми, кто воевал на передовой. Конечно, есть такие "фронтовики", которые и близко к фронту не подходили. Но ведь были такие и в тылу, про которых метко говорит пословица: "кому война, а кому мать родна". Фронт не курорт. И все это понимали. Кроме добровольцев и тех, кто, получив повестку о мобилизации на фронт, без промедления являлись к месту сбора, ведь были дезертиры (и было их немало - создавались спецотряды по их вылавливанию), и те, которые вроде и не дезертиры (они не прятались по лесам), но которые любым способом старались остаться в тылу. Я лично знал таких. Говоря современным языком, они "косили" от фронта. Во все времена нелегко идти на смерть, и не все готовы решиться на это. Семейных на фронте мне всегда было жаль, так как я видел, как они переживали о семьях, о детях. Прорвётся сквозь военную цензуру письмо, где жена не выдержит и пожалуется, как тяжело ей с детишками. Переживает мужик, желваки по скулам гоняет, а что сделать может, когда самому "до смерти четыре шага". И я вижу всё, сочувствую, а помочь ему ничем не могу. Конечно, надо думать, что писать мужьям на фронт. Но многие из этих женщин, что оставались "на продымленных перронах да с грудными на руках", попадали в отчаянно трудное положение. Время было военное, суровое - кому пожалуешься? - вот и искали они по-прежнему поддержки у своих мужей. ...Воинский эшелон мчит нас на запад. Мы, солдаты, едем в вагонах-"телятниках", двери открываем - душно. А навстречу нам, на восток, идут и идут составы с эвакуированными. Запомнилось, как на одной из станций напротив нас остановился встречный поезд, и из открытых дверей его вагонов люди махали руками, приветствуя нас, и кричали: "Добро пожаловать на фронт!" Наши ребята, вспылив, в ответ стали крыть их по матушке и кричать: "А вы куда? А ну-ка давайте с нами, на фронт!" Закрылись двери вагонов, притихло внутри: ехать воевать желающих не было. Вот тебе и "добро пожаловать"! ...Июнь 1942 года. Степи под Сталинградом. Наш инженерно-сапёрный батальон переправился с левого - восточного берега Волги на правый, западный. Далее нужно было продвигаться до железнодорожной станции Абганерово. Не дошли. Разведка донесла, что там немцы. Приказ: "Занять оборону". Первая линия обороны Сталинграда находилась в 60-70 километрах от города, в степи. И мы стали укреплять эту линию. Тяжёлый солдатский труд - вручную рыли окопы, траншеи, укрытия для автомашин, блиндажи для командирского состава. Я сержант, в моём отделении было 12 человек. Наша задача, чтобы работала техника, в основном автомашины ЗИС-2, ГАЗ-2, на которых перевозили мины и другие боеприпасы. Часто работу прерывали налёты вражеской авиации. Укрывались от бомб в окопах, ямках и вообще кто в чём и кто как. Со временем привыкли и определяли по тому, как летят бомбы, степень их опасности. Так, если бомбы оторвались от самолёта прямо над головой, то это не страшно, так как по инерции они пролетят дальше. ...Летом 1942 года, в августе, мы внезапно оказались в окружении. В начале того дня командир батальона Логвинов вместе с комиссаром выехали в штаб дивизии. Мы ожидали их назад. Вдруг связь батальона со штабом дивизии прервалась. Начальник штаба батальона Александров посылает на восстановление бойца-связиста. Тот не возвращается - видимо, погиб. Второй - то же самое. С третьей попытки посланный связист вернулся быстро и доложил, что кругом немцы. Это была 6-я армия Вермахта. Когда стало понятно, что штаба нашего полка и дивизии больше не существует, старший офицер Александров взял командование на себя. Он приказал отходить на восток - на Сталинград. Поскольку разведчики донесли, что немцы пока что движутся по дорогам, не углубляясь, то было принято решение с наступлением темноты отходить и выводить технику по Песчаной балке к Волге. Выходили около двух суток, в основном по ночам. Весь Сталинград был в руках немцев. Но есть одно военное "но" - по правилам ведения войны город считается не взятым, если хоть одна его улица держит оборону. Вот так было в Сталинграде. Я как рядовой участник боёв помню лишь беспрерывные контратаки с обеих сторон. То наши идут в атаку - оттеснят немцев. То немцы сконцентрируются и ударят - наши откатываются. Часто говорят, что заградотрядовцы не давали отступать, стреляли по своим. На моей памяти такого не было, хоть заградотрядовцы были. Отступление отступлению рознь. Если немец собрал для удара такой кулак, что отразить его у нас возможности нет, то как ни заграждай - немец и заградотряд сомнет. И к тому же не все командиры были дубинноголовые, чтобы зря стрелять своих солдат - помогать противнику. На фронте, конечно, было всё. Были расстрелы дезертиров, самострельщиков (это когда солдат стрелял себе в руку, чтобы его как раненого отправили в тыл). Были перебежчики. Немцы вели усиленную пропаганду, засыпали наши позиции листовками. Причём тексты листовок сочинялись умело, не в бровь, а в глаз. Начиная с широко распространённых: "Русские солдаты! Бейте своих комиссаров! Немецкая армия поможет вам восстановить свободную жизнь!" В одной из немецких контратак, когда нам пришлось отступать, один из моих товарищей стал предлагать мне остаться и сдаться немцам - ты же, мол, читал, что они обещают жизнь и прочее. Я отказался, а он всё-таки присел в какую-то ямку от снаряда и стал ждать немцев. Что с ним стало? Неизвестно, но ничего, я думаю, хорошего. Ведь листовки - это как современная реклама: звучит заманчиво, а верить не стоит. Сначала нам запрещали подбирать листовки. Но я как-то обратился к комиссару: "Знаете, на хорошего человека это не подействует, а кто захочет перебежать, тот всё равно это сделает. Нам бы эту бумагу на закрутки для табака, а то не из чего делать..." Он подумал и махнул рукой - ладно, мол, берите на самокрутки. Среди листовок, сброшенных на нас в Сталинграде, были и весьма оригинальные. Например, на одной нарисовали - очень похоже - двух вождей. Гитлер удобно сидел на большом стуле, играл на красивом баяне и весело пел: "Широка страна моя родная!" А Сталин примостился сбоку на маленьком, как бы детском стульчике, держал в руках какую-то захудалую гармошечку и с жалобным выражением лица тянул: "Последний нонешний денёчек..." Это было, когда немцы были сильны и чувствовали себя хозяевами положения. Но потом-то положение изменилось - немцев мы погнали назад, на запад. И вспоминая в нашем батальоне эту листовку, смеялись: "Теперь они поменялись гармошками!" Постоянное нахождение среди смерти приводило к тому, что мы уже свыкались с мыслью, что погибнем. Сегодня или завтра ты будешь убит - вот и вся разница. Спасением из этого ада тогда было ранение. Мой земляк-однополчанин, раненный в руку, не скрывал радости, прощаясь с нами: "Ну, мои товарищи, я теперь живой!" Он родом из Заозёрного, мы с ним часто встречались после войны. Живые бойцы постоянно ходили среди мёртвых. Трупы не успевали закапывать, хотя этим, конечно, занимались. С убитых снимали боеприпасы, продпайки. Ведь живым надо было выживать. Не хватало продовольствия. В Волге всплывала глушенная взрывами рыба; её собирали, варили еду бойцам. Бомбили Волгу страшно - сколько народу погибло на переправах! Как мы, солдаты, говорили: "Сколько мяса!" Сколько мяса и крови человеческой приняла река! Только наладят понтонную переправу, только пойдут роты, ползёт техника - уже слышно в небе - откуда только так быстро брались! - летят немецкие самолёты - и нет переправы! Гибли на суше, на воде и в воздухе. На наших глазах в небе над Сталинградом разыгрывались воздушные бои - погибали и побеждали наши лётчики. Сначала фашисты били наших: немецкие истребители были мощнее, а главное, имели лучшую маневренность. Пока наш развернётся, немец уже зашёл к нему в хвост. Но вот однажды глядим мы на очередной воздушный бой и поначалу не можем понять, кто это там такой юркий кружит в небе. Сначала думали, новый самолёт фрицев. И вдруг этот самолёт залетает "мессершмиту" в хвост - тот задымил и вниз! Мы ликовали, мы поняли, что это НАШ новый самолёт! Военная операция развивалась успешно. Постепенно уже нам становилось полегче, а немцам тяжелее. У нас снабжение улучшилось, а у них оно сходило на нет, поскольку вокруг смыкалось кольцо советских войск. В тёмное время суток немецкие самолёты прорывались в "котёл" (днём им не давали это сделать наши истребители), но лётчикам трудно было сориентироваться, где чьи позиции. Немцы жгли костры, наши солдаты тоже жгли костры - в результате груз с самолётов сбрасывали куда попало, и немцам доставалось слишком мало продовольствия, одежды, боеприпасов. Закончилось всё это капитуляцией. Наши сначала били пленных немцев - мстили за своих. Побили много, но потом вышел приказ, грозивший расстрелом тем, кто убивает пленных. Очевидно, оберегая пленного Паулюса и его свиту, нас всех отвели подальше от того пути, по которому под большой охраной следовали важные пленники. Так что посмотреть на Паулюса не было возможности, хотя, конечно, желание такое было. Кроме сибиряков в батальоне теперь были бойцы со всех краёв и республик. Были сталинградцы. В моём отделении из Сталинграда был рядовой Иван Калаганов. Молодой парень, лет 20 с небольшим, он пришёл к нам весь седой. Уже по его седине можно судить, что пережили жители Сталинграда в августе 1942 года. Но парень он был смелый, интересный. Любил и знал технику, лихо гонял на трофейном немецком мотоцикле. До войны занимался спортом, играл в городской футбольной команде. Его отец был то ли директором, то ли замдиректора на заводе сельхозмашин. С помощью Ивана Калаганова, знающего местность, выполнялись задания по вылазкам на территорию Сталинграда, занятую немцами. Одно из таких заданий нам помог выполнить и его отец. Мы отвечали за переправу в район Сарепты и Лапшина сада. Вышел из строя катер, нужно было заменить мотор, разбитый снарядом. Дан приказ - срочно восстановить катер. Где взять мотор? Решили искать что-то подходящее на территории завода сельхозмашин. Группа солдат: я - сержант Одинец, проводник - боец Иван Калаганов, а также Довгань, Степанцов, Спиридонов - ночью на лодке переплыли Волгу. Где-то через 400 метров находился этот завод. Отец Калаганова помог сориентироваться и подобрать подходящий агрегат. Вынули мотор из агрегата, положили на доски и тащили до реки. Там опять в лодку, опять через Волгу - в своё расположение. Без передышки взялись за подгонку к катеру чужого мотора. За два дня выполнили приказ, катер восстановили. Мне выдали положенные "фронтовые сто грамм", да если учесть двое суток без сна - в общем, я заснул так, что не услышал очередного налёта, разрыва бомб. Мои бойцы просто - за руку, за ногу, - сдёрнули меня в окоп. Я свалился, но не проснулся, а продолжал спать. Через какое-то время за мной посылает командир, но, узнав, что со мной, машет рукой: "Не трогайте Одинца, пусть поспит, пока есть возможность". Сна всем на фронте не хватало. Помню, там же, под Сталинградом, мой земляк - шофёр уснул за рулем ГАЗ-2. Бомбёжка, немцы жмут, мы отходим; хватились его - где? Чуть ли не отбивать у фрицев пришлось, а он спит в кабине и ничего не слышит. Вот уж точно из таких ситуаций и пошла поговорка: "Пушкой не разбудишь"! С Иваном Калагановым мы прошли далее весь фронтовой путь и расстались в городе Кестеле. Демобилизация проходила поочерёдно, по возрасту: те солдаты, что были старше, уезжали домой раньше. Калаганов был младше меня, поэтому он оставался, когда я уезжал. И никогда больше не виделись. Пробовал разыскать своих друзей-однополчан к 60-летию Победы, да поздно хватился. Умерли бывшие бойцы: Москаленко, Спиридонов, Усов - из Заозёрного, Рец, Степанцов - из Рыбного, Корж - из Солянки. Про Ивана Калаганова ответа я не получил. Враг дрогнул, но был ещё очень силён. Мы шли на запад. Станции Волчанск, Шебекино, Харьков, Кировоград... Бои, бомбёжки... Нашей части, надо сказать, после Сталинграда везло. Прибыли на станцию - перед нами был налёт, много погибло народу. Только мы продвинулись дальше - позади следующую часть опять разбомбили. И кто тут умело воевал, кто герой, а кто нет? Да никто. Ни мы, которые благополучно проскочили, ни те, кто погиб под бомбами, ничего героического не совершили. Война - это кровавая рулетка. Весной 1943 года немцы пошли в контрнаступление на Украине, вновь захватили Харьков и плацдарм в районе Белгорода. Наша 64-я армия была в южной, белгородской части этой знаменитой Курской дуги, там мы создавали оборонительную линию. Затем продолжали наступать - гнать немцев по Украине на запад. Зима и весна 1944 года выдались тёплыми. Сверху льёт, внизу грязь непролазная... Мы всё время были в мокрых шинелях, в сапогах хлюпала грязная вода. Машины приходилось толкать. Иногда застревали и танки. Но ничего, передохнём, обсушимся, а утром снова вперёд. В то же время немец стал отступать как-то охотнее и быстрее... Иногда сам удивляюсь, как это было давным-давно. Нет той армии, в которой мы воевали, нет той страны, которую отстояли. Уходим и мы. Сколько бы ты лет ни прожил, жизнь пролетает, как миг... Цените её, ребята! Дмитрий Одинец, ветеран Великой Отечественной. От редакции. 12 сентября 2010 года Дмитрий Васильевич Одинец умер. Похоронен на Бородинском кладбище рядом с женой, труженицей тыла. Ему было 95 лет. Он долго болел, но до конца очень мужественно и стойко держался.
sergei: Так сложилось исторически и географически, что наша страна издревле заслоняла собой старушку Европу от нашествий кочевников и завоевателей всякого калибра, а в этой Великой войне защитила ее от фашистской чумы, которая в этой самой Европе и зародилась. Четыре тяжелейших года — с 1941 по 1945-й — страна наша выполняла роль главного «хирурга», вырезая с тела нашей земли, а затем и с земли других стран злокачественную опухоль под названием «фашизм». Но, видимо, остались все-таки «метастазы», поскольку сначала в Европе, а потом и в нашей многострадальной стране появились молодые, не знающие историю люди, задирающие руки в нацистском приветствии и лающие по-собачьи слово «хайль», значения которого многие из них даже не знают. Впрочем, это уже другая тема. Сегодня же я хочу рассказать вам об уникальном человеке, Герое Советского Союза, который первым ворвался в Берлин на танке и с которым мне посчастливилось быть лично знакомым. Знакомство это состоялось в 2002 году в Израиле в городе Ашдоде за год до его смерти. Я гостил у своего отца, тоже ветерана Великой Отечественной, живущего ныне в Ашдоде. Однажды ему позвонили по телефону. Положив трубку, он погрустнел и сказал, что звонила Аня — «геройская» дочка, как он ее назвал. Заболел старый друг, и нужно поехать купить для него лекарства и продукты. Когда мы вошли в квартиру, нас встретил седой старик с красивым мужественным лицом. «Герой Советского Союза, полковник Евсей Вайнруб», — представил его мне отец и добавил: «Он первым ворвался в Берлин на танке». За чаем Евсей Григорьевич рассказал мне удивительную историю из своего военного прошлого. На фронтах Великой Отечественной воевали три брата и сестра Вайнрубы. Евсей был старшим. Кадровый танкист, он перед самой войной окончил венную академию. Воевал смело. Летом 1941 г. танковая группа под его командованием совершала дерзкие рейды по тылам фашистов. Его танк был подбит и блокирован немцами, но ночью Евсей Григорьевич с экипажем выбрались из подбитой машины, захватили немецкий танк, перебив сонный экипаж, и на вражеской машине прорвались к своим, устроив большой переполох и среди немцев, и среди наших. Много раз Евсей Вайнруб был на волосок от смерти: дважды был ранен, семь раз горел в танке. Еще в начале войны он в числе первых был награжден Орденом Красного Знамени. Зимой 1945 г. под Штеттином был сильно контужен в результате прямого попадания в танк. Еще не совсем оправившись от контузии, он сбежал из медсанбата на фронт. Перед весной 1945 г. командовал 219-й танковой бригадой и считался одним из лучших комбригов 1-го Белорусского фронта. В марте 45 года полковник Вайнруб, сидя в своем танке, ждал сигнала к атаке. Сигнал 777 должен был поступить с КП дивизии. Однако время шло, пехота пошла в атаку, а сигнала все не было. Начать танковую атаку раньше времени значит оторваться от пехоты, подставив ее под огонь. Опоздать с атакой — результат будет тот же. КП дивизии на запросы не отвечал, и Евсей решил атаковать, но было уже поздно. Пехота без танковой поддержки была накрыта огнем противника и наполовину выбита. Наступление захлебнулось. Вайнруб был вызван к комдиву, и тот спросил у начштаба, был ли дан сигнал к атаке. Начштаба ответил утвердительно. Полковник Вайнруб был обвинен в трусости, лишен звания и всех наград и приговорен военным трибуналом к расстрелу. Его посадили в кузов полуторки и повезли в поле. Поставили у стога, и лейтенант скомандовал: «Заряжай», предложив комбригу завязать глаза. Вайнруб отказался и попросил закурить. Лейтенант выполнил его просьбу, и тут на дороге показалась машина. Подъехавший майор зачитал приказ об отмене расстрела и пошутил: «Долго жить будете!» Вайнруб, отвернувшись к стогу, плакал. Спас его начальник полит-отдела бригады Космачев. Узнав об аресте комбрига, он, захватив журнал радиопереговоров и радиста командирского танка, помчался к комдиву, а затем к командующему армией. 5 апреля 1945 года командующий 1-м Белорусским фронтом маршал Жуков вызвал полковника Евсея Вайнруба и генерала Матвея Вайнруба, в то время начальника бронетанковых войск 8-й армии, и спросил: «Ну, братья! Кто из вас первый ворвется в Берлин?» Братья переглянулись, и Матвей ответил: «Евсей старший — пусть он и будет первым», а Евсей добавил: «Танкисты скажут пехоте — добро пожаловать, товарищ маршал!» Братья не подвели маршала и одновременно вошли в Берлин одними из первых, за что оба получили звания Героев Советского Союза. Золотую Звезду Героя комбригу Евсею Вайнрубу вручал сам маршал Победы Г. К. Жуков, специально приехавший в 219-ю бригаду. Он зачитал указ, поздравил личный состав бригады с награждением командира Золотой Звездой Героя и, обняв комбрига, спросил, найдется ли у героя «Московская». Водки не было, но была канистра спирта. Разлили спирт по алюминиевым кружкам и прямо на танковой броне открыли американские консервы с сосисками, которые наши солдаты в шутку называли «второй фронт». В свою кружку Евсей Григорьевич по традиции опустил Звезду Героя. Маршал Жуков поднял кружку со спиртом, поздравил комбрига с наградой и пожелал, чтобы эта Звезда долго сияла на его груди. Через год после нашей встречи Герой Советского Союза полковник Евсей Вайнруб скончался на 94-м году жизни, и эта яркая, трудная и достойная жизнь всегда будет служить примером мужества для многих поколений. Оригинал публикации: Вечер Елабуги
Admin:
sergei: Трое суток в осажденном танке . Этот танк должен был поддерживать наступление пехоты в районе Подборья. Но так случилось, что он сам стал осажденной крепостью. Дело происходило в самый разгар зимы и на дворе стояли трескучие морозы. Фашисты серьезно подготовились к отражению русской атаки. На переднем крае они соорудили бревенчатые стены, засыпанные внутри снегом и облили их водой. Между русскими и немецкими линиями окопов было 600 метров. Утром по свежевыпавшему снегу к танку подошли шесть пехотинцев-десантников. Закинув на броню ящики с винтовочными патронами, они забрались на броню и устроились за башней. Экипаж танка был сформирован всего неделю назад. Был февраль 1942 года, и проводить полноценное боевое слаживание просто не было времени. Украинцам: механику-водителю, Тимофею Штокалюку, стрелку-радисту Ивану Тимошенко и русским: башенному стрелку и Ивану Медведеву было по 22 года. Их командиру Дмитрий Еськову – всего двадцать. Мотор взревел и танк, сопровождаемый обступившей его полукольцом пехотой, двинулся вперед. Немцы обнаружили русскую тридцатьчетверку только в ста метрах от своих окопов. Но ракеты, пулеметы и автоматы не остановили танк. Механик искусным маневром преодолел две бревенчатых стены и стал дальше вгрызаться во вражескую оборону. Еще не рассвело и скорость танкисты держали самую малую, останавливаясь, время от времени. Чуть рассвело, и по танку ударила немецкая противотанковая пушка. Рикошет по броне. В ответ на вспышку командир отправил осколочный. Повезло – пушка завалилась набок. От второй пушки расчет просто сбежал и Т-34 подмял ее гусеницами. Скрежет траков по металлу был заглушен грохотом взрыва. Танк подбросило, и тут же в башню ударила немецкая болванка. Потом вторая, но броня выдержала. Пушку заклинило и командир бил на вспышки из спаренного пулемета. Стрелок, подсвечивая себе спичками, нашел неисправность, и командир кувалдой вернул застрявший клин затвора на место. Пушка отработала в направлении врага, ответа не было. Командир вылез из танка, осмотрелся. Ситуация не радостная. Фрицы заминировали развороченную пушку, и противотанковые мины разорвали обе гусеницы, пробили днище и искорежили курсовой пулемет. Экипаж частично оглох, заикался, стрелку-радисту пробило осколком ступню, но все выжили. С рассветом Ивана Тимошенко отправили на волокуше в медсанбат. За танком в орудийном окопе устроил свой КП комбат. Только собрались обедать – немецкий артналет. После краткой, но сильной артподготовки немцы пошли в атаку. Пехота огрызалась винтовочным и редким автоматным огнем, но силы были неравные и стрелки отошли. Посреди фашистов остался подбитый танк и три пехотинца-десантника. Отбив пару атак, стали экономить патроны и снаряды. Немцы отошли, и танкисты стали подсчитывать боезапас. 18 снарядов, 9 дисков к пулемету, 300 граммов водки и сухой паёк на двое суток – негусто. Выручили запасливые стрелки – оказалось, они навьючили на танк 12 ящиков патронов. Но экипаж сидит в танке, а пехота лежит под танком. Выберешься наружу – попадешь под пулю. Башнер Медведев, прикрутив к стальному тросу крючок, вытащил этой «удочкой» четыре ящика. Не спали и фашисты. Фигуры в белых маскхалатах, прячась за складками, окружали танк. Смекалистый башнер решил пустить в дело немецкие же не cдетонировавшие мины. Башнер, механик и один десантник окружили танк сюрпризами, присыпав бечевки, присоединенные к натяжным взрывателям снегом. Но не успело стемнеть, как началась вторая артподготовка и вторая волна атаки. Немцы подобрались на расстояние броска гранаты, но напоролись на зарытые мины. Воспользовавшись суматохой, экипаж добавил из люков еще «лимонок». Немцы откатились. До конца осады восемь человек и один танк перемололи еще две ночных и три дневных атаки. Два вражеских снаряда пробили правый борт в районе двигателя. Танк задымил, но не загорелся. Фашисты подтянули огнемет, огнем которого был смертельно ранен один из десантников. Огонь сменялся изнуряющим морозом, пробирающим по ночам до самых костей. Танкисты спасались добротными полушубками, а пехота натаскала в лежку елового лапника. Утром 4 марта темноту прорезали трассы снарядов «Катюш». Со стороны своих послышался гул танковых моторов и на линию соприкосновения вышли советские танки… Командир танка – Дмитрий Павлович Еськов за этот бой был дважды ранен, получил в благодарность звание старшего лейтенанта и орден Красного Знамени, дослужился впоследствии до полковника, стал почетным гражданином Орла и Юхнова. Он награжден двумя орденами Красного Знамени, Орденом Александра Невского, двумя орденами Красной Звезды. На его боевом счету 11 фашистских танков и САУ, 17 артиллерийских орудий и свыше 200 немецких солдат и офицеров. Окончил службу Еськов в должности советника командира афганской танковой бригады. Автор Сергей Серков
sergei: Беседа с фронтовой медсестрой Товарищ Майка - то бишь я - разговаривает с ветераном ВОВ, капитаном медслужбы, автором книги "Скальпель и автомат" Тамарой Владимировной Сверчковой (в девичестве Корсаковой). Ей 90 лет, в здравом уме и твердой памяти (насколько это возможно в ее возрасте). Судьба меня с ней свела случайно, и вот что вышло из нашей с ней беседы. , - Понимаете, я не госпиталь. 28 армия 175 стрелковой дивизии 262 батальон. Это не госпиталь. -Вы начинали с большого стационарного госпиталя в Ногинске. - А нас ведь расформировали! Перевели в Острогожск, это уже под Сталинградом, Острогожск. Как мы туда приехали – началась расформировка. Расформировали – кого куда. И я вот попала в 175-ю стрелковую дивизию, которая была под Харьковом, харьковские все деревни уничтожили. Харьков начали бомбить, все дома сожгли, народ весь уничтожили. В городе были укрепрайоны, так это все уничтожали, это было страшенно. И вот туда-то я и попала – отступление от Харькова к Дону, к Сталинграду. Это было страшно. А вот был дивизионный пункт – у них там было шикарно, у них даже палатка была, они могли делать операции. А мы на передовой – никаких операций. Операции-то увидишь, когда только в госпиталь меня куда-то посылали – на откормку – потому что мы голодные там на передовой-то были – не подвозили нам еды-то. Так, сухарей если дадут. Кусочек сухаря небольшой, чёрного вот такой кусочек. Но на неделю. И, может быть, кусочек селедки ржавой. Или, например, сала белорусского. Мы, значит, вот так червей счистим, жуков оттуда вытащим, сальца вот отрежешь кусочек такой небольшой – на сутки. Но это было редко. А обыкновенно давали или кусок сухаря одного или ржавую селедку – одна ржавчина. Госпиталя, когда открывались, они открывались уже в тылу, ближе к тылу. А мы на передовой работали. Госпиталя, бывало, захлебывались от раненых, которых мы к ним присылали. А я командовала всем этим делом. У меня молодежь, которая прибыла на передовую, они уже немножечко знают медицину. То есть как перевязать, как сделать шину на перелом, как голову перевязать. Первую помощь они немножко знают, и каждый почти солдат имеет один пакетик бинта. И вот когда в окопе его ранило, так он, значит, кричит. –«Сестрааааа!» И уже по цепи передают – раненый, раненый на правом фланге. И вот туда мчишься. Так и не одна – потому что не знаешь, что там такое – рядом—то с ним кто-то будет стоять или лежать или там чего. А когда он ранен – он еще не сознает, что у него. Перелом или чего. Он видит кровь, чувствует какую-то боль и шок. К нему подбегаешь – падаешь около него, смотришь, откуда кровь-то идет, туда лезешь. В сапоге – финский нож. Это разрезать сапог, или рукав, или ватник. В сапоге две вещи - ножик и ложка. Без ложки я себя не помню на войне. Но финку у меня отобрал генерал. Черняховский Иван Данилыч. Понравился ему ножик – боже мой! Увидал. На ручке такая вот узенькая щеточка, а с другой стороны финский нож. И причесаться, и сапоги почистить - все одним ножом. Вот увидал Иван Данилыч, взял. И недолго он пользовался. Ранило в ногу – и он умер от газовой гангрены. Это уж я позже узнала. - В чем возили раненых в тыл? Как выглядела санлетучка?. - Да в теплушках. Я возила в товарняке, причём у меня немцы были всё время впереди меня на 2-3 километра, и мы боялись, что нас они … но они руки не стали марать. - Кригеров не было? - Да, не было. Только товарняк… -А в Саратове, в музее, стоит кригеровский поезд для тяжелораненых, оборудованный всем необходимым, туда пускают. Откуда ж он там взялся? -А я скажу, откуда. Он, наверное, стоял на запасных путях, законсервированный, потом его музею и передали. Во время войны я таких не видела, нет… - А санитарные машины были? - Нет, у нас не было таких. До конца войны санитарных не было у нас…Возили на грузовиках. Вот он приедет, заберет раненых, сгрузит боеприпасы – и опять за боеприпасами едет. - А большие санитарные самолеты с носилками внутри были? -Нет, не было. Мы только в крылья грузили, только в крылья. - Мне попадалась картинка – эвакуация раненых по льду Волги на волокушах, во время Сталинградской битвы. Было такое? - Как это – эвакуация раненых по льду Волги?! Нет, милая моя, не было таких волокуш под Сталинградом. Волга – это очень широкая река. В середине бурлит всё время поток, он не замерзает никогда, и перейти с одного берега на другой возможности нет. Никогда никакой. Если попадаете в стремнину, она вас закрутит и под лёд опустит. Это взято откуда-то, в 42м не было, волокуши, наверно, начали делать в 43м году только. - Можно ли ориентироваться на кино того времени как на историческую правду? Вот кадр из «Фронтовых подруг». - Девочка моя, вот у вас тут раненый, он молодой, красивый, он рад девушке. Такого не было! Солдаты, попавшие в лежачем положении хотя бы в передовой какой-то госпиталь, потерявшие кровь, больше литра, - они уже девушке не улыбаются…их уже ничего не интересует, кроме смерти и жизни. Это только потом, когда прошло пятнадцать дней, двадцать дней, - он уже улыбается. А легко раненных так сюда не брали. Это легко раненный, вот видишь, это я тебе говорю, прошедшая две войны. А мои были забинтованы все ватой, кровавые пятна везде… - А почему кровавые пятна, ведь полагалось сразу подбинтовывать? - Бинтов-то не было на войне, мы были почти в окружении, и бинтов не было! - А санитарные двуколки ездили? Запряженные лошадьми? -Нууууу! Лошадей мы тут же бы съели. Мы были голодные на передовой. И если кто-то осмеливался в начале привезти на лошади маленькую печурочку, на ней сготовлена перловая или пшенная каша, немцы знали – ага, это наши, красные войска. И обрушивали на нас что только можно. Они нас подкараулили – как раз это было начало сентября – у сожженных деревень. Мы там окопы сделали, как полагается, - я-то мало делала, я берегла руки. Солдаты вырыли окоп. Страшно. Деревню мы сдали. И один раз и второй раз. В первый раз это была шикарная деревня. Была школа двухэтажная. Мы приняли бой. В школу натаскали раненых. Их было – наших человек двадцать приблизительно. Да которые с передовой – этих тоже человек двадцать было. Тяжелых раненых положили внизу. А немцы - их было три самолета больших – летали вокруг и положили бомбу ровно в школу. Стены обвалились, придавили раненых, крик стоял! Пылающая школа. И к ней не подойдешь. Оттуда выползают полузадушенные люди. Один оттуда вырвался, бежит, у него из сапога кровь льется. Я его догнала, повалила на землю, у него шок, не соображает, что ему нельзя бежать, а нужно перевязать рану. Потому что кровь-то вся выльется в сапоги. Ой боже мой… Что ж я все такие вещи-то вспоминаю. Что у тебя еще? - Карточки передового района. Ахутин утверждает, что во время войны на каждого раненого такую карточку заполняли. Это так? - Ну, может, где-нибудь и было… Я не встречала. Не было карточек. У раненых были солдатские книжки. Вот когда призывали в большом городе – им давали солдатскую книжечку. Вот такусенькая, маленькая книжечка, три, что ли, листочка. Первое самое ранение мы писали на ней. Моя роспись была вот на таком клочке бумажки, на обрывочке газеты. Вот когда его перевязали на столе, то делали пометку – расход бинтов и ваты или йода. В книжечке отмечали, - Иванов из деревни такой-то, перелом того-то и сего-то, все. Вот дальше в тылу, может, такие карточки и попадались. Какая уж там «скорая помощь»! Я была скорая помощь! У меня в кармане кроме вот такого вот (показывает – сантиметров пять) кусочка сухаря на всякий случай и каких-то остатков бинтов ничего не было! Даже сумки санитарной не было! Я ее в первом же бою всю извела на раненых. Вот так я и была. И моя сила, мой ум – только как сохранить кровь в человеке, понимаешь? Куда ранен – писали, только если стояла палатка перевязочная, но где ж мы могли это сделать, немец нам шевельнуться не давал! Да и мы ему тоже. А бой-то длится знаешь сколько? - Нет… - Каждому дано по 50 патронов. Немцам. И нам, грешным, дано по семь патронов. Вот мы расстреляли это – и у нас нету ничего. Если немец начинает стрелять редко – мы знаем: у него кончаются патроны. И старшина тогда нам кричит – беречь патроны! И мы бережем патроны. Вот мы все сидим в окопе, потом идем в атаку. Из окопов выскакиваем как ненормальные, мчимся туда, где немец. Они по нам стреляют, мы по ним стреляем. Потом немцы удирают в тыл, а мы, значит, занимаем их окоп. Немцы замолчали, мы замолчали – можно раненых отправлять. И вот там разведчик где-то свистнул или ракету послал: машина выехала. И мы ждём эту машину, кидаем туда раненых кое-как, друг на дружку, лишь бы вывезти с передовой. -А как бинтовали под обстрелом? - Ну как это – бинтовать на передовой! …На передовой я никогда не бинтовала. Там пулю схлопочешь. Обыкновенно, когда крикнет раненый от боли один, два, три раза,. Ты замечаешь, где, бежишь туда. Он вытаращит глаза… В яме, весь засыпан песком… У него кости перемолоты. Вытащишь его оттуда мало-мальски и говоришь – помогай мне! Потому что иначе я не могу тебя вытащить я девушка, худенькая, но сильная. И вот он пока в шоке – обалделый – он помогает мне даже сломанными руками или ногами вытащить его из этого окопа. И оттащить на 50 метров хотя бы. Вот когда я его оттащу за какой-нибудь хотя бы за бугорок или в какую-нибудь яму – вот тут только я его могу перевязать. Это вот самая передовая. А уж на носилочках-то?! Носилочек мы с собой не брали, когда шли в атаку! А ты говоришь – карточки! Что ты! Мои легко раненые, с передовой, идут-шкандыбают голодные, а в жару – без воды. И мы напились раз воды, отравленной в колодце. Немцы, когда сжигали население, они колодец обязательно, уходя, отравляли. Мышьяком, холерным вибрионом. И мы один раз траванулись мышьяком… И мне ведь сказал раненый – сестренка, колодец отравленный точно! А я говорю – не могу больше. Я уже стоять не могу, я три дня воды не видела. Страшное это дело – женщины на войне. Я по полгода сапог не снимала. Полгода не меняли белье. Вошки настолько привыкли жить в своих апартаментах, кто где, что даже привыкли к нам и не очень нас беспокоили. Полгода не подмыться! Попить - и то негде! Мочой поили раненых. Причём, я говорила, чтоб каждый своей, но если осталось немножко, остатки вон тому раненому. Не было воды, не было чаю, и есть было нечего. Ну… и я свою мочу пила прекрасно, куда ж денешься. А уж когда совсем нет у человека мочи, это плохо. Это страшно было. Не знаю. Многое в книгах написано, что мы даже чай пили. Нет. Даже кровь сдашь – только дадут кипятку. Редко когда чай дадут… - В Москве, бабушка говорила, шоколад давали. - О! За войну - я могу сказать, когда и сколько получила шоколаду. Один раз – в день рождения и один раз – на какой-то праздник, октябрьский или майский. Вот за четыре года войны я имела по кусочку шоколада… да. А больше нет. В Берлине я жила на сахарном… на паточном заводе. Наверху были мешки с патокой. Порошок такой белый, пушистый – патока. Вот я могла набрать воды и пить с водой вот эту патоку. Это уже в Берлине в самом. - А месячные не прекращались при такой жизни? -Конечно, нет! Залейся! А еще тяжелого солдата тащи, и чужой автомат, и свою винтовку, и еще опирается кто-то на тебя. Что ты! У меня раз были полны сапоги моей крови! Женщины, бедные женщины! За всю войну я в настоящей бане два раза мылась только. Или три. Ну, два раза по-настоящему. Погоняли моих вшей, попарились, пропарили белье! (смеется) Боже, какая была роскошь! Четыре минуты вода идет. Предупреждали. Дали четыре минуты – волосы вымыть, сама помыться и если что постирать. Четыре минуты! И сразу же запускались другие люди. Может, нехорошо сказать, - мылась я, там пар, и, по-моему, там даже мужчина мылся. По кашлю узнала. Женщина так не кашляет. А застуженные бронхи – это мужское дело. Боже мой! Ну, я даже не обратила внимания… Нет, война – это страшно. Не дай Бог войны, не дай Бог, девочки! - А где жил медперсонал? Средний и младший? Были общежития? -Ой, какие общежития! Мы же приходили и занимали здания. Сожженные деревни. Люди без крыши над головой – это ужасно. И мне приятно, что вот молодёжь как ты, того возраста, вдруг заинтересовалась войной. Это не мода – это память! О стольких мальчишках погибших, которые последнее слово шептали: «Мама»!.. и уходили… ведь они не вернутся больше. Душа у них уничтожена…. - Я уже не первого медика расспрашиваю, отчего-то никто Ахутинa не знает. Хотя он вроде был светилом, последним словом в тогдашней медицине. - Оооо, это в каком же году ваша книжка изготовлена? 42-й год, надо же! Нет, мы про это слышали и знали, но в руках не держали. Невозможно было достать. Я эту книгу на войне не читала. Вот по схеме вашей мы – первый пункт. Тащишь его на второй. Или даешь ему указание и даешь здорового солдата, чтобы он его отвел туда, и нескоро он попадет в госпиталь! А самолеты - у, да они ж только из больших городов летали! Это от передовой-то, считай, километров триста! Ближе-то – до ста километров – мы на машине вывозили! И то – смотри: они в машине привезли снаряды на передовую, а обратно забирают раненых. И мчатся туда, где их можно сдать, и опять за оружием – за снарядами или патронами. А я вот была самый первый этап, по схеме – в батальоне. -Ахутин пишет, что в батальоне даже помощи особой не оказывали. Это так? -Правильно! Все правильно! Пуля или осколок торчит – вытащил, хоть зубами. За шкирку мы таскали. И меня вытаскивали один раз за шкирку. Вот портупея была, за неё… Мне вот из руки старшина зубами вытаскивал пулю. Я с пистолетом в атаку шла, и вдруг моя рука – раз! Пистолет ровно на резинке болтается. Я смотрю – мать честнАя! А старшина схватил меня за шкуру – за шкирман – и говорит – терпи! Голову наклонил и в зубах вытащил пулю.. И говорит – нечего, а то сейчас в госпиталь попросишься. Я говорю – ладно, никуда я не попрошусь. И как завязали – я потом пистолетом долго не крутила. А потом вот из-за этого у меня не поднимается рука. - А курсы повышения квалификации при госпиталях были? - Ну, когда попадали – я вот один раз попадала – майор Гондовский рассказывал про черепников. Как их беречь, чтобы они не умирали, потому что одного привозят – у него черепа нету, а прямо сразу мозги. Мы ему взяли тарелку суповую – в деревне где-то нашли в разоренной – эту тарелку надели на голову, прибинтовали, привязали сверху чем-то – платком каким-то – и он у нас жил примерно полторы недели! Без помощи! Мы даже не смачивали мозги ему, потому что не знали, можно или нет. Он лежал, показывал, что ему надо, говорить он не мог, видать, какие-то центры там повредили. Потом начал уже через некоторое время говорить – вода… пить… потом показывает – там шевелится что-то в голове. Я ему тарелку-то сняла – а там черви! Ах, мать честна! А я и не знаю, можно ли лазить в голову… И вот когда меня к Гондовскому послали на курсы усовершенствования - он объяснял все. А я приставала – а это как, а тут как, а как здесь, а зрение как. Ведь присылали иногда черепников, а у них зрения нет. А мозги вроде все нормальные. Так Гондовский все это рассказывал. Спрашивает - черепников у вас сейчас много? Я говорю - много! Но я не знаю череп, я лучше знаю самого человека (ранения в корпус и конечности – М. М.). Он говорит – оставайтесь у меня. Мне кажется - у вас руки – вот он заметил про руки – что руки нежные очень. Вы подойдете нам. И вот он хотел, чтобы я к нему ушла. Но нет, я не могла бросить свой батальон, свою роту. А кто знает- может, ушла б – и тогда в живых не осталась. За что всегда благодарили солдаты – вот на финской войне – у них ампутации ног и рук полностью, обмороженные. И вот эти «самоварчики», которые без рук и без ног, у них кожа очень трудно срасталась, а когда срастается - боль! Она стягивает, и вот мне приходилось подходить к нему и растягивать эту кожу, она нежная-нежная, розовенькая, не дотронься, как бы не закровила, и вот очень они были благодарны. Стрелялись они. Находили где-то пистолеты и пробовали застрелиться. Но нечем стреляться-то. Рук нет, культяпки, а здесь вот так вот разрезано (показывает вдоль). Так вот этими культяпками пробуют застрелить соседа. Потому что сосед уже не может, он теряет рассудок от ужаса – что же с ним сделали! Я оттуда, с финской, пришла, у меня были обморожены пальцы на ногах. А в это время мода – босоножки появились. И мне так хотелось босоножки! А у меня лапы красные, распухшие, чуть тронешь- кровь идет. Ногтей не видно, нету. А на войне уже, на Отечественной, один раз я поцарапала ногу. Что такое, думаю, иголка, наверное, попала. Ищу – никакой иголки нет. Смотрю – а это у меня ноготок один вырос прямо на кости. А потом я полгода не снимала сапог. Когда сняла - ужаснулась. Это не ноги были, это что-то ужасное. Потому что 44 размер сапог, а у меня 37-й ботиночки. - В батальоне были тяжёлые раненые? Их полагалось сразу дольше отправлять. Как на самом деле было?. - Куда отправишь-то? Оттащила его на 50 метров от передовой и заложи в кустах. Кустов нет – в яме. Нету – в окопе старом. Не шевелись! И они у меня лежат до конца боя. На следующий пункт по вашей книжечке… Туда прибывают, их смотрят, в какой госпиталь отправить: черепной, или с переломами костей, или больного тифом, или ещё какими заболеваниями – куда его отправить, это уже третий пункт от меня, по вашей схеме. - Дивизия. - Да. Вот они там уже во второй эшелон посылают куда-то чего-то. - По курсам я в общем поняла, но я не могу найти никого, кто бы в таких тыловых госпиталях работал. - Так все умерли давно! Их нет уже. Вот отправили меня в ХППГ. …Привезли вот одного… Пулевое ранение в лёгкие. Лёгкие загноились, и он стал умирать. И нам его привезли – уже он не дышал. Его взяли, на стол положили, сунули ему между рёбер… и испортили всю перевязочную, потому что гноем залило всё. И он начал дышать, обрызгав всех врачей и всех, кто около него был. Попало мне, что я им испортила все простыни. Вот так. Но это был стационарный уже пункт, у нас было намолочено раненых полно, никто у нас их не взял. Привезли койки и доски. На койки кой-кого положили, кой-кого на доски, а рядом стоял канатный цех, так там вообще раненые все лежали подряд. А Коленьку мы в сторонку, и каждые два часа если б мы ему не давали физиологический раствор в вену, он бы у нас умер. Потом камфору на ночь… - А почему только на ночь? - А где её взять, камфору-то? Чтоб он ночью-то не умер, а днём мы ему не дадим как-нибудь. Где её возьмёшь на передовой, камфору? Да это же… У нас йоду-то не было никогда толком! …Присылают раненых, среди раненых один не раненый. «В чём дело?» - «У меня вот тут где-то есть пуля». – «Как есть пуля?» - «В сердце моём пуля». – «Да вы что?» Врач тут смотрит – входное отверстие есть, выходного отверстия нет. «Ну осколочек, может, может тебя штыком кто ткнул?» - «Нет, у меня пуля в сердце». Ну вот мы, значит, потом через некоторое время договорились: в городе Льгове есть рентгеновский аппарат. И мы туда его направили посмотреть, что ж такое у него в сердце. Привели мы, я говорю: «Слушай, машины нет, пойдём пешком». Пошли пешком. Он еле шёл, я сердилась, потому что всё время налетали немецкие самолёты и могли нас стереть. И вот мы пришли, доктор ставит его в аппарат, смотрит: «У вас ничего нет!» Мой как заорал, этот… я его фамилию сейчас не помню… закричал, зашумел и стал вылезать, не как там все вылезают, а прямо вот так, под низ. И в это время, когда он наклонился, в сердце есть пуля, и сердце работает. Мы его не можем никогда углядеть, потому что сердце работает, а когда он наклонился – пуля-то есть! Тот схватил его, поставил так вот боком. «Вот она, - говорит, - ваша пуля!» Меня позвали: «Смотрите, товарищ лейтенант, вон пуля!» Я посмотрела – мать честная, пуля! Я говорю: «Как же ты обратно-то пойдёшь, упадёшь – у меня нет транспорта, а мы не унесём с хромым раненым!» А он и говорит: «Я дойду». И вот мы его туда привезли, мы извинялись все перед ним, и все раненые извинялись: «Прости, друг, мы думали, что тебя штыком кто пощекотал, а ты такую штуку…» И что интересно – ему надо было умирать. Тот эшелон, в котором мы его отправили в Россию, разбомбили. Мы ему дали адреса, несколько штук, чтобы он написал, что же с ним сделают в Москве. Ответа мы не получили. Никто. Вот такой был случай. Такие бывали случаи. - Были ли отдельные палаты для рядовых и для офицерского состава? - Да как же! Вповалку все лежали! И рядовые, и капитаны и майоры! Бой идёт страшенный, а на всех грядках целой сожжённой деревни лежат раненые больше пяти тысяч человек. И вдруг врывается ко мне в палату молодой, красивый, интересный… генерал! Мальчишка!... И орёт на меня, махая пистолетом перед моим лицом: «Где моя кровать? Где мои простыни?» - «Слушай, раненый, ляг лучше за мою дверь вот эту вот, там тебя никто не тронет, сюда сейчас будут вносить тяжёлых раненых. Ляг за дверь». – «Как ляг? На пол?!» Я говорю: «Сейчас соломы принесу». – «Какое… где простыни?» - «Товарищ генерал, нет у нас простыней на передовой! Деревни все сожжённые, у нас ни ложек, ни мисок, ничего нет, у нас вот руки только есть». – «Я тебя сейчас пристрелю!» Смотрю – высовывается голова раненого, раненый исчезает, через несколько минут комбат бежит ко мне: «В чём дело?» Я говорю: «Товарищ комбат, вот генерал возмущается, требует простыни с меня». А он тогда на меня посмотрел и сказал: «Исчезни!» Я тут же за дверь, а он стал его: «Дорогой генерал, да сейчас тебе легковую машину найдём, мы тебя вывезем сейчас с передовой, только лишь не ори, не нервируй мне людей! Ради бога!..» Так вот единственный генерал, который отказался лечь под дверь, на голый пол. Это за всю войну. Остальные: полковники, капитаны, лейтенанты, старшины - да с рядовыми солдатами вместе лежат, причём проводят политучёбу, политзанятия, что знают – рассказывают. Лелеют, лелеют солдат. - А за словом «сульфаниламиды» что скрывалось? - Не знаю. Этого у нас не было. - А лечили-то тогда чем? - У нас не лечили, мы затыкали рану чем попало и завязывали. Можно от рубашки оторвать, если бинта нет… - И стрептоцидом тоже не засыпали? - Ну!.. Нет. У нас такого не было. - Выходит, Ахутин - не ориентир? - Нет, отчего ж. Он не был на передовой. Ни на первой точке, ни на второй, я поняла его. Он был на третьей, четвёртой и так далее. Там, может быть, что-то и было. У нас не в чем было держать это ничего. Мы все были промокшие почти всегда. Над нами голубое небо или чёрное небо. Мы мокрые все, полны сапоги воды, или жара такая, что не продохнёшь. Смотря какая погода. Это вам нужно более благородных каких-то врачих искать. А я – передовой человек. Я всё время на передовой. На передовой – это страшно. Во-первых, рядом смерть, и рядом вжикают пули. Не разевай рот! Это кто-то из немцев пристреливается, чтоб кого-то потом насмерть сразить. Это передовая, и не очень-то ты запрыгаешь. - А немцев близко видели? - Как только началась война, Гитлер издал приказ – ни одного человека в России позади себя в живых не оставлять. Ни одного. И мы видели их останки - останки деревенских жителей. Разграбленные дома и сожженные. Все вывезено. Скотину сожрали. А что были наши табуны в совхозах – они гнали коров своим ходом. А коровы привыкли три раза в день доиться. У них раздулось вымя, у них началось бешенство, их отстреливали. Это что-то было ужасное. И вот я попала в начало войны и все это видела. Немцы врывались в деревню и они уничтожали девушек … насиловали всех подряд, от малышек до последней старухи…. Они брали деревни, всех коров, всех лошадей, свиней, кур они съедали за один день, всё, что возможно. Два дня – это редко бывало. Во второй день или к вечеру на первый день они загоняли всех в большое помещение, в какой-нибудь сарай, в какой-нибудь большой дом…. Сначала они расстреливали, потом Гитлер приказал патроны жалеть. И тогда они сжигали их всех. Крик стоял – это ж невозможно! Я после тифа догоняла свою часть, и мы попали в школу, в которой насиловали девочек со всех деревень. …это было страшно… Эта школа стояла, и её даже огонь не брал. Всё сожжено, всё уничтожено, стоит школа, и в ней даже стёкла не выбиты… ну выбиты были немножко, конечно, окна… и мы туда пришли, думали отдохнуть, дождик, наскрозь мокрые… а нам сказал дежурный постовой: не ходите туда, всё равно вернётесь, там что-то страшное. Мы пришли – чистая школа. Как сели, так и все начали дремать. И вдруг – музыка и крики!.. Это что-то ужасное… Мы обыскали всю школу, ничего не нашли, а потом, когда меня сдали бабке одной, чтобы меня вылечила после тифа, она рассказала, что все десять деревень вокруг были обложены немцами, и они всех девочек, всё женское население насиловали. А в школу первый раз собрали – сказали, что на танцы, всем дали по конфетке… и никого не оставили живой. А потом все деревни эти начали сжигать. Первые вот эти три деревни сожгли – справа и слева от дороги, - а тут наши налетели и дали им прикурить. Вот это страх… вот это память, страшная память. Когда кончилась Сталинградская операция, меня назначили в комендантский взвод. Меня, врача, врачиху и двух легкораненых. И немцы пленные – больше 5 000 человек их было – в палатках там жили. Я дошла и говорю – опять у вас вши?! Да что ж это такое?! Ну убивайте, трясите их и так далее! А они требовали у меня - Еды! Еды! Топлива! Лекарств! Чтоб все было срочно им дано. Я и сказала – миленькие, да вы же все деревни сожгли! Сожрали все, что можно было сожрать. Вы уничтожили народ, который делает еду, который делает дрова, который делает таблетки ваши! Что вы еще от меня хотите?! И вот он – немец тот - за это меня и придушил. За то, что я ему правду ответила. Красное кровавое все у меня в глазах – и я чувствую, что я умираю. И вдруг только слышу – кричит чех-переводчик, мальчишка. «Не тронь! Все равно нас всех расстреляют!» И меня как тряханули – так, что голова чуть не оторвалась – и вышвырнули из палатки, прислонили к столбу, на котором держится вход палатки, и исчезли все. И вот тут я поняла, что такое воздух.. Когда он начал проходить в легкие. Я не пошла жаловаться, потому что их все равно всех бы расстреляли. Потому что передо мной, перед тем, как мы приехали, два врача так и не выходили из палатки. Даже писать не выходили – писали в ведро, а я потом выносила. А этот немец – он потом прошел в Москве по Красной площади. Я посмотрела – вот он, каланча, самый высокий, самый старший из них. Я фамилии-то их не спрашивала, это мне не нужно было. А как мне пришлось труп вытаскивать в Берлине! Нам дали санаторий туберкулёзный. Мы его начали мыть. Было у меня… раз, два, три девочки-санитарки, одна сестра и два хромых санитара. Мы открываем одну дверь, а там на полу лежит мёртвый без ноги. И он руки протянул к двери. Мы всё поняли, что когда немцы бросали этого человека одного в этом здании, он понял, он хотел встать и пойти за ними, но он был на одной ноге, и руки протянул к ним, и упал. А они дверь заперли с наружной стороны. Что ж они наделали!..Я в метро ходила берлинское, когда только откачали воду. Сколько ж детей было!.. Они собрали детей в метро, а потом его затопили. Дети!.. Сосочки, носочки, шапочки, игрушечки мелкие… это было что-то ужасное! Изверги!.. И потом ходили старые немцы и искали, нет ли… тапочки какие-то детские, шапочки… собирали около метро… Сколько же трупов маленьких детей!.. Даже невозможно сказать… Я-то уж конец самый только видела. Последняя машина. А наши солдаты вытаскивали этих детей. Как они… как они могли?.. А дети - чудесные крошки… И метро у них паршивое было. У нас-то какое метро: боже мой! Всё гранит, красота! А там – нет: подземелья, линия и паршивенькие платформы, открытые и закрытые платформы. Меня война отшлепала как надо. Но оставила глаза, оставила доброе сердце, я люблю народ, я люблю Россию. И мне так печально сейчас, что нет работы. Человек не может изготовить что-то, получить за это копейку и купить хлеба. И даже вкуснятины какой-то. Нет работы. Я привыкла что-нибудь изготавливать. Кончилась война – я десять лет работала в литейном цехе. Чугуннолитейный цех. Пушки переплавляли на тракторные колеса. Я научилась формовать. Я чувствовала – мои руки чувствовали всегда, где какая задоринка. И если я сформовала кому-то, то колесо, вернее даже заготовка, получалась великолепной. А потом 10 лет инженером в НИИ. А вторая группа инвалидности у меня с 50-го года. Без права работать, потому что грыжа Шморля. У меня три позвонка – и от них по куску нету. Рассосались. Были трещины, потом отошло и рассосалось. Нас было 60 человек, с позвоночником. Все они умерли. На третий день после операции. Но самое большое – три года. А я что-то, видимо, до конца не доделала. И меня держит судьба. Источник
ВВГ: Сталинская закалка http://zavtra.ru/content/view/veteran-vov-dal-otpor-zeku/
Павленко Станислав: Ублюдки. У нас тоже полный беспредел,особенно по селам. Грабят и убивают даже не за ордена,бывали случаи - буквально за гроши!
ВВГ: http://militera.lib.ru/h/isaev_av7/22.html
sergei: Будущее Германии после обвала государства было неизвестным и у многих были самые мрачные предположения. Поэтому имел место отказ от далеко идущих прогнозов и бегство от мыслей о будущем в скрупулезное исполнение сиюминутных обязанностей. Это явление касалось всех, от фольксштурмистов до фельдмаршала. Массовость страусиного движения привела к тому, что колесики военной машины Третьего рейха вертелись до самой капитуляции. Обозвали та -как ,не хорошо,психологическую ситуацию...Это еще раз доказывавет,что с нами немцы дрались отчаянно и насмерть!!!А пиндосов ждали в надежде остаться живыми.В результате союзники уничтожили большенство плененных.а из советского плена многим удалось вернуться живыми .
ВВГ: Согласен. За свою землю они тоже бились до последнего. С перепугу так не воюют....
ВВГ: Брест июнь 2012
ВВГ: Почему русские не сдаются
ВВГ: В случае военной угрозы каждый десятый россиянин (10%) постарался бы сбежать из России в другую страну. Об этом сообщают социологи «Левада-Центра», опросившие в конце мая нынешнего года 1600 человек. По их данным, если бы сейчас, как в 1941 году, внезапно началась война, на защиту Родины встало бы относительное большинство граждан РФ. На фронт по призыву пошли бы 23% респондентов, добровольцами – 21% опрошенных, передает «Интерфакс». Еще 26% заявили, что не подлежали бы призыву, 20% не смогли ответить на этот вопрос.
Павленко Станислав: Да,логика тех,кого застало утро 22 июня 1941 года отличается от опрошенных сейчас.
sergei:
Александр: http://www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v=nkhYe036JEU#!
ВВГ: А начиналось всё примерно так Это всё что я знаю о брате моего отца, моём дяде
Александр:
Александр: штрафбат
Александр: А. Покрышкину 100лет
Александр: click here
Александр: Знамя Победы привезенное в Москву из Берлина в 45м ......
ВВГ: Усатый - В Варенников
Александр: какой усатый
ВВГ: самый первый
Гера: МОЛОДЦЫ!!! До сих пор в строю, не могут без "стрелялок"
Admin: Гера пишет: МОЛОДЦЫ!!! До сих пор в строю, не могут без "стрелялок" Конечно ,опять фашистов бьют ,как в 45-м
Александр: Admin пишет: ,опять фашистов бьют а чем еще на пенсии заниматься
Гера: http://youtu.be/FWn_IrGFJx8
ВВГ: Чуйков В.И. годовщина смерти
константин: рокосовский шолохов 1941г. а на этой фотке кто,узнаете? )))
ВВГ: Никулин?
константин: ага клевая фотка?
Гера: http://hedrook.vho.org/library/panfil.htm http://youtu.be/LsvffOIA9T4
ВВГ: Ну эта тема обсуждается давно.... Как награждают или пишут статьи в СМИ тоже понятно.... Но то что Панфиловская дивизия была под Москвой и впоследствии стала 8-й гвардейской это тоже факт... 16-17 ноября противник возобновил активное наступление по всему фронту, ввел в бои свежие части. Всему миру известен бессмертный подвиг истребителей танков – бойцов 4-й роты, задержавших 16 ноября у разъезда Дубосеково большую колонну вражеских танков. В этот же день храбро сражались бойцы 6-й роты у деревни Петелино. В те дни героизм бойцов 316-й дивизии был поистине массовым. Это подвиг бойцов-саперов 1077-го стрелкового полка у деревни Строково. У деревни Мыканино совершил подвиг взвод истребителей танков под командованием лейтенанта В.Г. Угрюмого, политрука А.Н.Георгиева, он войдет в историю как подвиг 17-ти талгарцев. В октябрьских боях 1941 года панфиловцы покрыли себя неувядаемой славой. Приказом наркома обороны за № 399 от 18 ноября 1941 года дивизия была преобразована в 8-ю гвардейскую стрелковую дивизию и награждена орденом Красного Знамени.
ВВГ: ВВГ пишет: Ну эта тема обсуждается давно.... И цель её понятна click here
Александр: ну пусть переправят "...........позади Казахстан"
ВВГ: Саня у меня в селе памятники ВОВ содержатся не плохо
Александр: ВВГ пишет: памятники ВОВ содержатся не плохо да я не про то......содержатся хорошо-честь им и хвала што не размениваются на всю эту дерьмократическую возню,как прибалтика разменялась.......у нас тоже зубилом не срубают среднеазиатские имена и фамилии.......да и тот памятник в порядке видно содержится......только вот подписывать,исправлять как-то некрасиво........а если уж хочется-пусть перепишут......меня такой вариант устраивает......"..............Москва и Казахстан!"
константин:
константин: Я по полю ходил, по родному широкому полю, На озёра глядел – нет прекраснее наших озёр, И войну вспоминал – неизбывная русская доля, И себя на войне, и страну своих братьев-сестёр. А в солдаты меня посылали все наши утраты, А в солдаты призвал, срытый вражеской бомбою дом, И смотрели в глаза из немецкой неволи девчата, Крестик мать подала, молча слёзы смахнув рукавом. Никого не забыл на пути от Москвы до Берлина, Дрался я , как умел, а умел бить врага хорошо, Принимали меня с той Победой везде, словно сына, Много их полегло… Я за них победил и дошёл. Я по полю хожу, по широкому русскому полю, Вижу всех, кто тогда лёг до срока, – без края могил, Всем Вам кланяюсь в пояс – лежите, ребята, спокойно, Я не только дошёл. Я за Вас, за Героев, дожил…
константин: Господа очернители Сталина! Вы как в бубен дырявый грохочете, Так враньём несуразным достали вы, Как наседок в курятниках - кочеты. Ну смешно же смотреть, как вы тужитесь, На слюну исходя перезрелую, Проявляя сопливое мужество: "Ах, какие мы смелые-смелые!" На костях героических топчетесь... Это трусость в повышенной степени! Сталин прав был в известном пророчестве - Вы есть сор, протоплазмою слепленный! Но сметающий ветер Истории Обязательно дрянь эту выметет... И сейчас ничего вы не стоите - Сумасшедшего времени выродки. Вождь могучей фигурою высится Над пигмеями нан-генерации, Время Правды стремительно близится, Есть ли смена бельишка к прострации?
ВВГ:
ВВГ: Шанина Роза Егоровна родилась 3 апреля 1924 года в деревне Едьма Архангельской области, в многодетной крестьянской семье. Мама, Анна Алексеевна, работала дояркой в колхозе. Отец, Егор Михайлович, – на лесозаготовках. В 14 лет Роза уехала в Архангельск на учёбу в педагогическое училище. Подрабатывала воспитательницей в детском саду. После начала Великой Отечественной войны Шанина оставила педагогический техникум в Архангельске. Пройдя всевобуч, а затем снайперскую школу в Подольске, которую закончила с отличием, ушла добровольцем на фронт. В апреле 1944 года сержант Шанина прибыла в 184-ю стрелковую дивизию, где был сформирован отдельный женский снайперский взвод. Роза Шанина – одна из первых девушек-снайперов, удостоенных Ордена Славы 3 и 2 степени. Награждена она и медалью «За отвагу». За время Великой Отечественной войны, по различным источникам, на ее счету было от 54 до более сотни убитых противников, в том числе двенадцать вражеских снайперов. Роза Егоровна Шанина погибла 28 января 1945 года в бою вблизи имения Рихау в Германии.
Гера: http://youtu.be/RPbiVvajrfc
ВВГ: click here
Гера:
Гера: 16 апреля 1945 года началось наступление Самые страшные потери в наступлении мы понесли в ходе Берлинской операции. В Сталинградской наступательной операции погибли 155 тысяч человек. В битве под Москвой погибли и попали в плен 926 тысяч солдат и офицеров. Но в том оборонительном, а затем наступательном сражении с обеих сторон участвовало 7 миллионов человек, оно разворачивалось на пространствах, почти равных территории Франции, и длилось 6 месяцев и 20 дней. А в Берлинской операции за 23 дня, с 16 апреля по 8 мая, полегло 361367 солдат и офицеров. Только советских. А ведь на Берлин наступала еще и польская армия. http://youtu.be/ggZ3kbtbEc0
Александр:
ВВГ: click here
Павленко Станислав: Блиннн...аж мурашки по коже...???!!!
Гера: http://youtu.be/zsKd6f1d8ak
ВВГ: click here
константин: http://www.youtube.com/watch?v=_rYDP9BTpGM http://www.youtube.com/watch?v=XN2A06bZAoA http://www.youtube.com/watch?v=P9AoJMnQpwE
Гера: У каждого из них своя история. И все они грустные....
Гера: Иногда и "братки" что-то хорошее могут сотворить !!! http://youtu.be/RysLRx-QmUc
Гера: Приказ СЕКРЕТНО(Раньше) По 705 Стрелковому полку От имени президиума верховного совета Союза ССР - награждены: медалью " ЗА ОТВАГУ" 1.Помощника командира взвода пешей разведки-сержанта Грачёва Михаила Ивановича-за то,в д .Дисогорка Меджибожского р-на выполняя ответственное задание командования-в ночной операции смело ворвался в окоп противника и с группой разведчиков захватили"ЯЗЫКА" и пулемёт противника. 1922 г. Русский кандидат ВКПБ 2.Командира орудия батареи 45 мм пушек сержанта Грязнова Федора Кузьмича, за то,что в боях за с. Короливка, презирая опасность и смерть, вместе с наводчиком до последнего снаряда расстреливал наседавших немцев уничтожил взвод пехоты. 1912г. Русский беспартийный 3.Старшего связного батареи 120 мм миномёта сержанта Данилова Алексея Кирилловича за то ,что в с. Головчинцы Меджибожского р-на ,выполняя важное поручение -под огнём противника и бомбёжке , вплавь переправившись через реку -успешно выполнил это задание, обеспечив этим успешное и своевременное выполнение боевого приказа. 1924г. Русский чл.ВКПБ 4.Автоматчика роты автоматчиков полка ефрейтора Дзюба Григория Александровича за то,что в боях под Меджибожем ,и особенно под с.Матковцы проявил храбрость и упорство в боях, действуя смело и решительно-истребил 10 немецких солдат и офицеров. 1909г. Украинец беспартийный 5.Наводчика батареи 76 мм пушек ефрейтора Дворниченко Анания Семёновича за то,что расчёт орудия , в тяжелых наступательных боях от Меджибожа ,проявляя самоотверженность и решительность -нанесли противнику большие потери в живой силе и технике,при чём уничтожено 5 миномётных точек , 4 пулемётные точки, подавлено 2 пушки противника с прислугой противника. 1914. Украинец чл.ВКПБ. 6.Разведчика взвода конной разведки ефрейтора Захарова Виктора Максимовича за то, что участвуя в разведке в районе с. Пудловцы Маджибожского р-на.столкнувшись с группой противника-завязали бой,в результате которого захватили 2-х языков и ценные данные о противнике , уничтожив при этом большое количество встреченных немцев. 1916 Русский беспартийный Орфография и пунктуация документа сохранена! Спасибо им всем и поклон за всё , что они для нас сделали. p.s. Вот такое было лето 1944 года
Гера: Гера пишет: награждены: медалью " ЗА ОТВАГУ" Эрозия наградной системы Когда высшую награду страны могут дать и за воинский подвиг, и актеру к юбилею, ее ценность и желанность не стоят затраченных золота и платины Наградная система, прерогатива и привилегия президента, не может становиться объектом купли-продажи. Российская элита должна получать знаки отличия за фактические заслуги, а не покупать их за деньги. По Конституции есть право носить награды как СССР (22 ордена, 58 медалей), так и России (26 орденов, шесть знаков отличия, 21 медаль). Однако сегодня существует масса легальных способов повысить свой статус без учета реальных заслуг и здравого смысла. То, что сейчас происходит с отечественной наградной системой, почти не вызывает удивления. Выслуга вместо боевых Процесс девальвации фронтовых и боевых наград начался не вчера. Первый шаг был сделан в конце Великой Отечественной войны. Указом от 4 июня 1944 года Президиум Верховного Совета СССР ввел порядок награждения орденами и медалями военнослужащих Красной армии за выслугу лет. Указ предусматривал награждение медалью «За боевые заслуги» за десять лет безупречной службы, орденом Красной Звезды – за 15 лет, орденом Красного Знамени – за 20 лет и орденом Ленина – за 25 лет службы. За 30 лет безупречной службы предусматривалось повторное награждение орденом Красного Знамени. Награждения боевыми наградами за выслугу лет приняли массовый характер. Так, например, орден Красного Знамени (один из самых почетных боевых орденов) за выслугу лет был вручен около 300 тысяч раз. Такие массовые награждения сильно снизили престиж почетных боевых наград. Поэтому в 1957 году было принято решение о прекращении награждения орденами и медалью «За боевые заслуги» за выслугу лет. Взамен им каждое из трех силовых ведомств (МО, МВД и КГБ) единым указом от 25 января 1958 года учредило свои собственные ведомственные медали «За безупречную службу». Вторая девальвация – в 1947 году, когда отменили наградные. Группа трижды, дважды и просто Героев Советского Союза и полных кавалеров ордена Славы обратилась в Верховный Совет СССР с просьбой-предложением: учитывая тяжелое положение народного хозяйства СССР, отменить выплату так называемых орденских денег. Первыми обращение подписали трижды Герои Советского Союза Иван Кожедуб и Александр Покрышкин. В марте 1947 года Покрышкин приехал в Новосибирск, откуда он баллотировался в депутаты Верховного Совета СССР. И был встречен на новосибирском вокзале градом тухлых яиц, матом и криками безруких и безногих сибиряков-инвалидов, которые таким образом высказались по поводу его предложений по наградным, а заодно и по поводу его выдвижения в депутаты. Третья девальвация – самая позорная. Чтобы как-то преуменьшить возмущение фронтовиков при вручении генеральному секретарю Леониду Брежневу ордена Победы, девальвировали и наиболее почетный орден фронтовиков – орден Отечественной войны. Надо понимать, что по статусу этой наградой I и II степеней отмечались только те, кто был действительно на передовой. Первой награждались воины, совершившие 32 личных подвига, 25 – второй. В первом случае знак ордена изготавливали из золота 583-й пробы и серебра, во втором – из серебра. Даже в штабе воюющей дивизии нельзя было получить эту награду. В годы войны I степень получили 324 903 раза, II степень – 951 652. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 октября 1947 года представление и награждение гражданских лиц орденом Отечественной войны было прекращено. В связи с 40-летием победы указом от 11 марта 1985 года был учрежден третий тип знака ордена. Он вручался всем оставшимся в живых ветеранам Великой Отечественной войны. Данный тип ордена трудно рассматривать как боевую награду, скорее это знак отличия ветерана войны. Юбилейным вариантом ордена I степени было совершено около двух миллионов 54 тысяч награждений, II степени – около пяти миллионов 408 тысяч. Потому среди фронтовиков эту юбилейную награду стали называть «Значком Отечественной войны». Помнится, было немало скандалов, когда фронтовики, ранее имевшие эти ордена с войны, отказывались получать «значок» и срывали их с тех, кто всю войну просидел в тылу.
ВВГ: Гера пишет: Эрозия наградной системы Так было, так есть и так будет всегда....
Гера:
Александр: оригинал.......................... На Земле безжалостно маленькой жил да был человек маленький. У него была служба маленькая. И маленький очень портфель. Получал он зарплату маленькую... И однажды — прекрасным утром — постучалась к нему в окошко небольшая, казалось, война... Автомат ему выдали маленький. Сапоги ему выдали маленькие. Каску выдали маленькую и маленькую — по размерам — шинель. ...А когда он упал — некрасиво, неправильно, в атакующем крике вывернув рот, то на всей земле не хватило мрамора, чтобы вырубить парня в полный рост! 1969
Гера: А сейчас можно представить, чтобы вот такой уродец рассказывал этот стих ?!
ВВГ: http://www.pravda.ru/society/fashion/models/14-10-2013/1178009-lavrinenko-0/
Александр: СИБИРСКИЕ ДИВИЗИИ. ЧАСТИ, СФОРМИРОВАННЫЕ В НОВОСИБИРСКОЙ ОБЛ. http://www3.sovet-nso.ru/547/ Всего за годы войны на территории области было укомплектовано 4 дивизии, 10 бригад, 7 полков, 19 батальонов, 62 роты, 24 различные команды. На территории Новосибирской области шло формирование следующих войсковых соединений: 43-й стрелковой бригады на базе Новосибирского пехотного училища, 112-й стрелковой дивизии в Татарске, 71-й отдельной морской стрелковой бригады в Мошково, 72-й отдельной морской стрелковой бригады в Каргате, 75-й легкой Кавалерийской дивизии, 29-й отдельной лыжной бригады в Барабинске, 41-й отдельной стрелковой бригады в Татарске.
Александр: Александр пишет: 71-й отдельной морской стрелковой бригады в Мошково, как вариант...........возможно дед попал в эту бригаду.........Мошково наш рай.центр
Гера: Сколько их уже осталось....
Гера: В Бишкеке семья приютила ветерана Великой Отечественной войны, которого без квартиры оставил родной сын, пишет "Российская газета". Три года назад сын 88-летнего кавалера трех орденов Красной Звезды Григория Чалова обманом заставил ветерана продать однокомнатную квартиру, купил себе новое жилье, а отца оставил на улице. Пенсионер ночевал, где придется, а утром садился в троллейбус и целый день катался по городу, спасаясь от холода. Еду покупал на конечных остановках, а все свои вещи, в том числе увешанный орденами и медалями пиджак, возил с собой. Однажды Григорий Чалов пришел просить помощи в районную администрацию Свердловского района Бишкека, где юристом работал Кубат Мурадылов. "Узнав, в каком положении оказался дедушка, я привез его домой, чтобы накормить. Сам уехал хлопотать по инстанциям, чтобы хоть чем-то помочь ветерану. Возвращаюсь, а у жены слезы на глазах, говорит мне по-кыргызски: "Пусть живет у нас". Григорий Гаврилович вдруг оживляется: "Мен макул!" ("Я согласен!") Оказалось, что он отлично владеет кыргызским языком", - вспоминает Мурадылов. Ради ветерана семья сдала свой частный дом, где удобства находились на улице, и переехала в съемную квартиру. Григорию Гавриловичу выделили отдельную комнату с солнечной стороной с окном и телевизором. "Я ведь пол-Европы прошел в Великую Отечественную, освобождал Киев, Венгрию, Австрию, Румынию, Польшу. Потом воевал с японцами. После победы работал в милиции - участковым, инспектором по делам несовершеннолетних. А в старости оказался не нужен собственному сыну. Спасибо Кубату и Гульжан, они люди огромной души. О такой заботе можно только мечтать. Даже не знаю, что со мной бы случилось, если бы не они!", - говорит Григорий Чалов. Кубат Мурадылов рассказывает: "Дедушка стал нам родным, все мы его любим, а мой внук вообще души в нем не чает. Старик и ребенок часами играют, вместе им весело и интересно. Несмотря на жизненные потрясения, характер у Григория Гавриловича мягкий. Не припомню, чтобы мы когда-нибудь ругались или спорили. Зато с ним всегда интересно поговорить - о войне, новостях, проблемах". Сын Григория Гавриловича как-то навестил его - чтобы потребовать денег с ветеранской пенсии. Получив отказ, он выругался и удалился. Зато Григорий Чалов с радостью делится пенсией с "приемной" семьей, если не хватает денег на продукты. "Из-за меня они переехали в квартиру, а ее аренда дороговата. Выплатишь ее - приходится экономить на питании. Так и маемся. Нам бы жилищные условия как-то поправить. Но просить мы с Кубатом не умеем - стыдно", - объясняет ветеран. Мурадыловы не унывают и говорят, что ни разу не пожалели, что приютили пенсионера, ставшего членом семьи. К ним чаще стали приходить в гости друзья и знакомые, не забывая прихватить гостинцы для старика. Недавно Мурадыловы купили Григорию Гавриловичу мобильный телефон - чтобы он оставался на связи во время прогулок http://mir24.tv/video_news/9509262/9509131
ВВГ: click here
Гера:
Михаил: А табличка ПГ как бы для подсказки!
Гера: http://lmprl.livejournal.com/18942.html
Александр:
константин: мой дед перед войной http://s017.radikal.ru/i439/1402/d9/84b3c5a3bbcb.jpg
константин: че то не получилось картинкой сразу мой дед перед войной
Александр: а вы с ним похожи........один в один
Гера: Даже фуражку так же носит...
константин: Гера спасибо дед срочную в монголии служил.в 40 дембельнулся,с начала войны до 42 на урале в танковой школе инструктором.потом сталинградская битва,курская,брал кенигсберг ,где горел в танке и до конца войны в госпитале...
Гера:
Гера: Егорка, всхлипывая утирал слезы и шептал сквозь зубы: «Твари! Убью всех. Подкараулю поодиночке и убью!» Утерев подолом рубахи окровавленные губы и бровь, он поднялся и медленно побрел к дому. «Опять мама расстроится… А я виноват что-ли?» Злость потихоньку проходила вместе с пониманием того, что никого он не подстережет и никого не убьет. Так уже было и не раз, его били, а он тихо терпел и потом пробирался закоулками, чтобы прошмыгнуть мимо фиксатого Гришки и его компании, не дававшему ему прохода, как маменькиному сынку и интеллигенту сопливому... Шел июнь тысяча девятьсот сорок первого года. Егорка успешно заканчивал консерваторию по классу виолончели и ему пророчили великое будущее. Паганини, Моцарт, Вивальди. Он жил ими и музыкой. Струны инструмента вибрировали в нём гармонией души и мечтами о том моменте, когда он в блеске рампы, выйдет на сцену Большого театра и все скажут: «Блестяще! Восхитительно!» Зал будет рукоплескать. А там, в партере будет сидеть она. Танечка. Девочка его мечты. Заплетенные косы. Бантики со свисающими дужками. Огромные голубые глаза и восхищение. Боже… Как он хотел этого, но Танечка любила Гришку, а Гришка не любил его, называя трусом. Он и был трусом, потому что боялся быть храбрым… «Мама, не плачь. Это ненадолго. Все ребята записались в добровольцы, мне боязно, но я хочу быть с ними. А что музыка? Подождёт. Поверь мне, я скоро вернусь. Мы растопчем фашиста! Скоро! Очень скоро!» Егорка обнял маму и, завязав лямки рюкзака узлом, хлопнул дверью. В последний раз… В учебке они пробыли три недели. Им выдали обмундирование, ботинки, обмотки и винтовку, которая была почти что с него ростом. «Коли вперед! Прикладом назад! Поворот! Вперед коли!» - кричал старшина. Егорка с терпением постигал армейскую науку и, пронзая насквозь чучело из соломы, удивлялся, насколько мягко штык вонзается в соломенную плоть. Это было даже несколько приятно и завораживало осознанием того, что скоро он пронзит таким образом и тело врага, посмевшего напасть на его землю… «Мама. У меня все хорошо. Мы учимся всему, и я стараюсь делать все правильно. Старшина говорит, что я не трус, а мне все равно страшно, потому что не могу представить себе, как это убить человека. Все говорят, что это нЕлюди, а я думаю, что это все равно люди. Ведь они породили великих… Баха, Бетховена, Вагнера. А ты не волнуйся. Кормят нас хорошо и скоро в бой. Всегда помню о тебе и радуюсь, что ты моя мама! На том прощаюсь, твой Егорка…» Окопавшись по самые уши, полк готовился к бою. Никто не знал, что там впереди, да и зачем знать то, что неведомо никому, кроме Господа. Егорка, тщательно отсыпав бруствер и подготовив нишу для боезапаса, переминался с ноги на ногу и посматривал по сторонам, наблюдая за тем, что делают ребята. Терентий Шумило, пулеметчик, чертыхаясь, все пытался вставить непокорный диск в свой «Дегтярев», а Коля Игитян, писарь батальона и по совместительству главный юморист, что-то тихо напевал на армянском и точил штык – нож. Грустная песня трогала душу и страх, который мелким бесом колотил Егорку изнутри, потихоньку отступал. Хотелось убивать… А потом посыпались снаряды. Они падали везде. Все смешалось и раскроилось в его сознании. Вой, смрад, гарь и земля. Родная земля, которая падала на него и душила в своих объятиях. Не успев привстать и отряхнуться, он вновь и вновь погружался в неё и в голове билась только одна мысль: «Мама… Мама…» Но мамы не было, и все тонуло в перемешанном с землей мраке. Осколки бревен, останки его друзей. Смерть, надежда. Любовь, страх. И безмолвье… «Приготовиться к бою!» - пронесся крик командира роты. Егорка открыл глаза и увидел перед собой черное от копоти лицо капитана Скрягина, которого бойцы между собой, дурачась, называли Матрёной, за особенности его телосложения. Размахивая пистолетом, он пробежал мимо и устремился на левый фланг, поднимая оставшихся и что-то крича. А что, Егор так и не услышал. Выглянув из окопа, он увидел только стройные ряды немецких пехотинцев, идущих во весь рост. По ветру доносилась рваная речь и, как ему показалось, смех. «Суки рваные!» - выдохнул Терентий и припал к пулемёту. А потом команда: «Огонь!» И началось… Егорка стрелял не часто, экономя боеприпасы, их у него было всего-то двадцать штук. Но каждый выстрел он тщательно выцеливал и не промахнулся ни разу. Горячка боя захватила его, мандраж прошел, и он мечтал лишь об одном, чтобы не кончились патроны. Но всему всегда приходит свой конец. Вот и Терентий, матерясь, сел на дно окопа, обхватив голову руками, громко проклинал всех интендантов на свете, а Коля приготовил штык-нож и улыбаясь ослепительно белыми зубами, цедил что-то важное сквозь зубы. Штыковая! Егор долго не мог выбраться из окопа. Ребята уже ломанулись вперед, а он, крича от досады и обиды, все скользил и скользил по стенкам. «Пацаны! Я с вами! Пацаны!» - но пацаны уже рубились насмерть, кто чем, а Егорка, осев на дно окопа заплакал от обиды за свой малый рост и немощь. Собравшись с последними силами, он прыгнул и перевалился через край. «Урааа!» - просипел Егор и кинулся вперед, только пробежал недолго. Взрыв мины и темнота... Очнулся он за полночь. Звезды южного неба россыпью мерцали ему о чем-то, но он не понимал, о чем. Контуженный, с перебитыми осколками ногами, Егор, перевернувшись пополз к одинокому дереву. Он знал, что там есть колодец. Хотелось пить. Хотелось так, что сворачивалось все внутри. Голова кружилась и тошнило. «Ребята. Пацаны. Живой кто?» - проносились обрывки мыслей, но кто ответит тому, кто уже сам стал мертвым? У колодца, напившись и немного придя в себя он услышал стон. «Боец! Подойди!» Егор пополз на голос и увидел лежащего в воронке командира роты. «Заварзин ты?» - спросил командир. «Я, товарищ капитан.» «Ползи сюда. Худо мне брат совсем. Вот живот раскроило. Не протяну я долго. Слушай приказ! В блиндаже знамя полка под патронными ящиками спрятано. Найди его и, если сможешь, доставь к нашим. Более ничего не скажу. Умираю я. На тебя вся надежда рядовой!» «Понял товарищ капитан!» - сказал Егорка и пополз к блиндажу… «Рядовой Заварзин Егор Тимофеевич награждается медалью «За отвагу», с присвоением звания старшины и назначается командиром взвода пулеметчиков» - прозвучало через сорок шесть дней. Дней и ночей. Пропитанных страхом и потом, надеждой и кровью… «Мамочка я жив, не волнуйся. Просто не мог писать. У меня все хорошо. Воюем потихоньку и бьём врага. Начал курить и теперь хожу с усами. Так солиднее. Я очень скучаю и люблю тебя. Передаю с оказией, что смог собрать. Знаю голодно у вас. Пригласи тетю Глашу и Танечку! Поешьте досыта! Надеюсь, скоро вернусь. Всегда твой Егор» Многие мальчики не вернулись с той войны, а потом и с других войн. Наши мальчики. Которые не стали отцами и мужьями и не станут опорой выплакавшим все глаза матерям… А зачем еще нужны мальчики, если не быть опорой тем, кому они отдали свое сердце?
ВВГ:
Александр: спрашивается..........найди 10 отличий.........................продали фрицевские каски в Чили и Китай и наклепали новых
константин:
константин: 4 сверху с Покрышкиным и Кожедубом
Михаил: Глянул на Григория Константиновича и вспомнилась одна история: В коллективе, где работала моя жена, была очень милая женщина. Весёлая и очень приятная старушка, как мне тогда в 80-м казалось. Хотя было ей чуть больше, чем мне сейчас, слегка за 60. Генеральская вдова, во время войны она работала в Генштабе машинисткой-стенографисткой, много рассказывала о Жукове, Рокосовском. Но одна история повесeлила. Вызвал её один раз Жуков. Захожу, говорит, в кабинет и вижу, что до этого все сильно смеялись, глаза вытирают. Жуков пытается придать суровое лицо и протягивает лист бумаги. Что это ты здесь напечатала, говорит. Берёт она лист и обалдевает, город Орехово-Зуево напечатан Орехово-Хуево. Буквы З и Х на клаве рядом-пальчик видать промазал в итоге Верховное командование на пару минут было выведено из строя-ржали. История стопроцентная правда, не откуда не стырена. Ручаюсь.
ВВГ: Только она семья
ВВГ:
ВВГ: http://www.playcast.ru/uploads/2015/03/23/12793939.swf
ВВГ: Победа
ВВГ: В Западной Германии был издан его дневник немецкого солдата, который воевал под Сталинградом, попал в плен, а в 1953-м, здоровый и счастливый, вернулся домой. Он пишет: «1 октября 1941. Наш штурмовой батальон вышел к Волге. Точнее, до Волги еще метров 500. Завтра мы будем на том берегу и война закончена». «3 октября. Очень сильное огневое сопротивление, не можем преодолеть эти 500 метров. Стоим на границе какого-то хлебного элеватора». «6 октября. Чертов элеватор. К нему невозможно подойти. Наши потери превысили 30%». «10 октября. Откуда берутся эти русские? Элеватора уже нет, но каждый раз, когда мы к нему приближаемся, оттуда раздается огонь из-под земли». «15 октября. Ура, мы преодолели элеватор. От нашего батальона осталось 100 человек». А дальше: «Оказалось, что элеватор обороняли 18 русских, мы нашли 18 трупов». http://9e-maya.com/index.php?page=1072
ВВГ: Ей было 16 лет, когда началась война и ее, как самую грамотную, назначили председателем сельсовета в Курменты. Никто не смотрел на ее возраст, с нее спрашивали план по сдаче фронту хлеба, овощей, мяса. А когда в 1942 году привезли первых детей, эвакуированных из Ленинграда, она вместе с врачами на глаз пыталась определить возраст и придумать имя, фамилию детям. Привязанные к ручкам веревочки с именами от детских слез выцветали. И до сих пор некоторые дети блокады так и не знают, кто они на самом деле. И тот факт, что в этих детских домах за всю войну никто не умер от голода, во многом заслуга Токтогон Алтыбасаровой и таких же труженников тыла - кыргызстанцев. Токтогон Алтыбасарова всю жизнь проработала на руководящих должностях, и всегда у нее была маленькая пенсия, не было особых наград. Дом, в котором она жила на Иссык-Куле, в родном Курменты, был более чем скромным. Подробне: http://yarodom.livejournal.com/1498665.html http://www.mk.ru/social/2015/06/21/kirgizka-vykhodila-160-detdomovcev-iz-blokadnogo-leninrada.html
ВВГ: 1 сентября 2014г в г. Эссен, ФРГ, произошло Событие. К безымянному памятнику 1964 года были установлены 2 гранитные плиты с именами 99 погибших здесь советских воинов, 70 лет считавшихся "пропавшими без вести". http://www.kremnik.ru/node/446614
свн: ...У Алексея Исаева выложена подборка фотографий наших погибших танкистов. +18 http://dr-guillotin.livejournal.com/148601.html
ВВГ:
ВВГ:
ВВГ:
ВВГ: 76 лет назад, в декабре 1941 года, во Фрунзе перебазировалась Одесская школа пилотов. На фронт отправились 660, 664 и 665–й штурмовые авиационные полки, сформированные на базе Фрунзенской школы пилотов. В общей сложности около полутора тысяч человек, которые воевали на Волховском фронте и защищали Ленинград. Боевые судьбы этих пилотов пока не прослежены. Поисковое движение Кыргызстана "Наша Победа — Биздин Жениш" совместно с Бишкекским колледжем архитектуры и менеджмента в строительстве запустило кампанию по поиску ушедших на фронт летчиков. Еще: https://ru.sputnik.kg/society/20170207/1031645132/pomnim-1500-kyrgyzskih-letchikov-propali-75-let-nazad-a-ih-vse-ravno.html
полная версия страницы