Форум » Армейский юмор » Армейские байки (часть 4 ) » Ответить
Армейские байки (часть 4 )
Admin: Различные рассказы армейской службы,страшилки и байки.....
sergei: Свисток на чайнике верещал уже целую минуту. Последние микробы отбросили свои невидимые под микроскопом копыта и прокляли всё человечество скопом и квартиру номер пятнадцать в частности. — Откуда вы вытащили этот антиквариат, мама? – раздраженно произнёс Лёва, мужчина лет тридцати в круглых очках, полосатой пижаме и тапочках на босу ногу, заглянув на кухню. — Мы же дарили вам электрический чайник, который отключается сам, когда чувствует, шо внутри у него уже всё хорошо. Лёва шел от жены до ванны, и был не в настроении, потому что утро. Тёща, сидевшая у окна, бросила на Лёву презрительный взгляд и, шурша фантиком от конфеты, начала утреннюю нотацию: — Я тоже чувствую, когда у меня внутри всё хорошо! А сейчас там плохо, как в сказке про гадкую утку, шо так и не стала лебедем. Ты знаешь, шо мне сказала вчера тетя Рая, когда я занимала у неё десять тысяч? Она сказала — я несчастный человек! И она права, толстая тетя Рая, хоть и красит губы в ужасный черный цвет. — Зачем вы опять занимали деньги? – насупился Лёва. – На чайник с гремучим свистком, от которого вянут под окном тополя? Так их пилить скоро будут, мама. Есть такая фирма, которая называет себя Горзеленхоз, и это её дело. — Не на чайник! – грузная тёща откинула конфетный фантик и поднялась со стула во весь свой немалый рост. – Не на чайник, дорогой зятёк, а на сапоги родной замужней дочери! У которой нет мужа, а есть цистерный администратор, шо работает на одну зарплату в крошечной лавке. — Системный администратор! – оскорбленно поправил Лёва. – А деньги я вам отдам. Завтра же и отдам, с этой самой зарплаты. И вы прекрасно знаете, когда нам выдают деньги, потому шо вы знаете всё! И не надо этих утренних сцен, мне ехать на работу, а я ещё не одет. — Ехать ему! – поджав губы, проворчала тёща. – Ему ехать! А когда ты в последний раз мыл свою машину, дорогой зять? Нет, ты не морщись, ты скажи. Не хочешь говорить – скажу я. Ты мыл её позапрошлым летом, когда мы выезжали на пикник, и это была чужая машина! Но Лёва уже не слушал тёщу. Его спина в полосатой пижаме мелькнула в маленьком коридоре и исчезла в спальне. А в голове его зрел гениальный план. Через несколько дней он пришел не один, а с большой прямоугольной коробкой. Осторожно внёс её в комнату тёщи, поставил на стол и сказал: — Это вам, мама. — Шо это? – подозрительно глядя на коробку, спросила тёща. – Ты купил мне в лавке гробовщика картонный гроб? Я в него не влезу, так и знай. — Это, мама, не гроб, это — компьютер. Я буду бесплатно учить вас компьютерной грамотности, больше того, мама, я подключу вам интернет. И вы станете щастливы, как никогда в жизни. — Я не сяду за этот твой компьютер, — возразила тёща. – Он мне всё равно что тумбочка, только вовнутрь ничего не положишь. — Сядете, — ехидно улыбаясь, произнес Лёва. — Так сядете, мама, шо вас за уши от него тянуть будут, а вы брыкаться ногами в своих розовых тапках. Сколько вы платите за то, шоб поругаться с тетёй Груней из Могилева по телефону? Во-о-т. И прошу учесть, пятнадцать минут в день, на большее вашей пенсии не хватит, спасибо нашему государству. А здесь можете ругаться с ней хоть целые сутки и совершенно бесплатно. За всё буду платить я. — А… — не успела тёща начать говорить, как Лёва уже ответил на её вопрос.- А компьютер у них в семье есть, я видел его собственными глазами, мама. Так начал работать гениальный план Лёвы по обезвреживанию собственной тёщи. Через неделю она научилась включать и выключать компьютер. Через две — в первый раз поругалась с тётей Груней из Могилева. Через месяц завела собственный блог, после чего не выходила из комнаты пять суток подряд. — Я не нахожу себе места от гениальности! – хвастался Лёва собственным друзьям в пивной, потому что как только тёща ушла в блоги – к нему вернулось пиво. Через два месяца Лёва проснулся от того, что где-то отчаянно верещал свисток. Поднявшись и протерев спросонья глаза, он пошел от жены до кухни и обнаружил тёщу у окна на привычном стуле. — Зачем вы опять поставили этот антиквариат, мама? – удивленно спросил Лёва. – Я же подарил вам компьютер, и вы с ним были щастливы, как ни с кем из пяти своих прежних мужей. — Убиццавеником, — презрительно бросила тёща. – Он подарил мне ржавую железку, которая съела мой мосх, и я должна считать это за счастье! Картинки не грузяццо, а скорость, как у черепахи, шо сдуру бегает за зайцем. — Там вполне нормальная скорость, мама, — ошарашено произнес Лёва. — Он называет это скоростью! – воздела руки к потолку тёща. – Цистерный администратор называет это компьютером! Это рваный канаццкий баян… Ужос, ужос… И поднявшись во весь свой немалый рост рявкнула во все горло: — В Бобруйск, животное, в газенваген! И без веб-камеры не возвращайся! © Copyright: Игорь Маранин
ВВГ: Купит камеру и ещё 2 месяца будет пить пивко
sergei: Не так и дорого,ради такого дела...плюс спокойствие...
viktor: Уже давно читаю ваш да и мой уже форум очень интересно прочитать то что когдато сам видел или слышал во время своей службы. Я служил с октября 1979 по октябрь 1981 г в г.Галле в 35100-р комендантской роте в мотоциклетном взводе сначала рядовым затем сержантом зам.ком.взводом ушел на дембель.Командиром роты у меня был сначала Яковенко затем Лемешко который сначала был ком.взвода. Замполитом был Морозюк старшиной роты Верховский . В конце службы взводным стал Луценко. Пришлось конечно пройти все быть молодым не утратив достоинства быть дедом не утратив человечности побывать на сотнях дорог и перекрестков поучаствовать во всех практически учениях видеть все . После армии заклялся больше жезл регулировщика в руки не брать 10 лет работал в ДОСААФЕ мотоциклы не бросил был тренером по мотокроссу даи сам гонялся стал МС СССР. В 1991 году когда мои бывшие сослуживцы с Молдавии и Приднестровья стали палить друг в друга я пошел работать в ГАИ был начальником поста на границе затем на различных должностях и в 2006 году в звании майора МВД вышел на пенсию в отставку. Читая байки ВОВЫ МЕЛЬНИКОВА вспоминал как будто все перед глазами прошло молодец он красиво пишет с тем с чем я не согласен я ему лично написал а так молодец. Имею много различных фотографий постараюсь их помаленько показывать на форуме. Очень интересно было читать и другие восмоминания ребят с уважением СТОГА ВИКТОР БОРИСОВИЧ г. Котовск Одесская область
ВВГ: Приветствуем, заочно уже знакомы бдагодаря В. Мельникову, вливайся своими вспоминаниями
sergei: viktor пишет: с тем с чем я не согласен я ему лично написал а так молодец Я тоже не согласен.что он так медленно воспроизводит свои воспоминания.думаю,что они отражали реальность.Просто у каждого своё восприятие.А свое восприятие он воплотил именно в таком жанре.жанре человека попавшего в непривычную обстановку... И-ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!!!!
sergei: Спуск шлюпки с косичками По тревоге весь экипаж выстроился возле шлюпки правого борта. На борту было начальство с инспекцией. Начальство желало видеть, как тут все хорошо. А ну, покажите нам. Экипаж показал. И все это начальству понравилось. А теперь вот шлюпочная тревога. Когда все построились, то старший начальник прошел вдоль строя и выбрал для своих коварных вопросов маленькую буфетчицу. - Вот вы! - сказал он и пальцем ткнул в нее. - Я? - растеряно произнесла она. - Вы, да. Вы остались одна на тонущем судне, никого не осталось, кроме вас. Вам нужно спустить шлюпку. Ваши действия? - Экипаж покосился на объект вопросов. Та кивнула косичками и несмело начала: - Шлюпку спускать или показывать? - Нет, только показывать, - разрешило начальство. - Сначала нужно вставить... - явно смущаясь, медленно начала она. - Громче, пожалуйста, так, чтобы всем было слышно. - Сначала надо закрутить пробки в днище шлюпки. - Начальник кивал головой, молодца девчонка, вишь, пробки не забыла. - А где они? - Вон там и там, - она показала пальчиком. - Продолжайте, пожалуйста. - Потом я вынимаю стопор и дергаю эту... эту... - Девушка взялась за рычаг и зарделась. - Смелее, смелее, давайте же! И громче, вас не слышно. - ...эту ху@ню... - девушка вздохнула с облегчением, произнеся это слово, словно родив его. Даже бывалое начальство смутилось, экипаж в строю захрюкал. - А вы не знаете, как именно называется эта деталь? - Не знаю, мне так боцман объяснял, - тут она заговорила быстрее, самое сложное для нее осталось позади. - Дергаю эту ху@ню, затем я сажусь в шлюпку и уже оттуда - вон за ту веревочку, и шлюпка едет вниз. Там я завожу двигатель, отдаю гак, и отхожу от тонущего борта. После инспектор произнес речь, где похвалил весь экипаж за слаженные действия, знание судна, его систем и механизмов. И сказал, что если даже самая безобидная девушка-буфетчица знает, как спустить шлюпку, то он за них спокоен. Правда, отметил он, терминология немного хромает. Но в целом неплохо.
sergei: Рассказ от третьего лица, достоверность гарантирована, так как рассказчик был весьма серьёзный человек и занимал к тому же ответственный пост. Повествование услышано им лично из уст одного из старших офицеров связи, который служил тогда на стройке века БАМе. Дело происходило тогда ещё в Ленинграде в начале 80-х. В то время этот офицер, будучи ещё старшим лейтенантом, проходил учёбу в военной академии войск связи, где обучались не только граждане Советского Союза, но и из других соцстран того времени. Конечно, учились в основном молодые ещё мужики, которые своё свободное время проводили в различных развлечениях, а времени было достаточно, так как и денег. Частенько свой досуг молодые офицеры проводили в ресторанах, как наши, так и офицеры из других соцстран. Как-то собралась у них интернациональная кампания и, как это водится, после принятия N-ых доз спиртного зашёл у них спор насчёт выпивки. Немцы стали утверждать, что русские не умеют пить водку - и это очень сильно задело наших офицеров. Кто-кто а уж мы-то пить умеем, так считали они и решили это доказать на практике, предложив немцам провести конкурс. Немцы с удовольствием согласились, решив, что уж здесь-то они отыграются за Сталинград. Тут же были разработаны и обсуждены правила проведения турнира и ударили по рукам. Правила заключались в следующем: по жребию выбиралась команда по пять человек, которая начинала пить, а противоположная же сторона должна в точности копировать все действия первой команды в течение заданного промежутка времени, после чего команды менялись местами. И тогда уже первая команда начинала копировать действия второй компании. Был выбран ресторан и время проведения. По жребию выпало - первыми начинают немцы, и это, как оказалось, был самый трудный этап соревнования для нашей команды, членом которой был и офицер, рассказавший эту историю. Немцы заказали бутылку водки и маленькие рюмочки на один глоток, «дриньк», как говаривал Михаил Задорнов, также была заказана лёгкая закуска. Такое же меню было поставлено и на стол советской команде - и наша команда стала до подробностей копировать действия немецкой команды. Немцы наливали в рюмочки и не спеша выпивали их, стараясь смаковать. Так прошёл отведённый для немцев час, который для советской команды показался вечностью, даже в головы ударило, ещё бы немного и, пожалуй, могли проиграть этот конкурс. Но к счастью наступило наше долгожданное время! На столы стелятся новые скатерти, рюмочки долой, вместо их - наши родимые стаканы и пять бутылок водки, ну и конечно закуска для души - салаты и мясные блюда. Водка разливается по стаканам и выпивается залпом, немцам некуда деваться, так же пьют. За отведённое время бутылки быстро опустошаются и даже берётся ещё добавка. Немцы же не в силах повторить уже это, только один у них ещё держался на ногах. Ну, а по окончании турнира участники соревнования были доставлены болельщиками в расположение казармы. А рано утром «спортсмены» советской команды поднимаются командиром взвода, который гоняет их по плацу в течение часа, затем принимается контрастный душ, наглаживается форма и приведение себя в порядок. Немцы же все в отрубе, ночь провели пугая унитазы. А слухи о международном конкурсе по выпивке стали быстро распространяться по академии и дошли до ушей начальника училища. И уже утречком поступил приказ: доставить под ясные очи генерала всех участников соревнования. Но своим ходом к нему смогли прибыть только команда советских офицеров, немцы же были не в состоянии хотя бы подняться. Рассказывает: - Стоим перед генералом по стойке смирно, преданно едим его глазами, а он внимательно нас осматривает и придраться-то вроде бы и не к чему. Выбриты, отутюжены, духами за версту от нас несет. Спрашивает генерал: - Участвовали в соревновании? - Да! - Ну и кто победил? - Мы! - Ладно, идите, свободны.
Александр:
sergei: КОНЦЫ В ВОДУ - Да х/йня это всё, Саня! Это Викторыч кричит. Точнее, говорит. Вы не знаете, кто это? Не может быть! Рассказывал уже о нём. Помню, было. И вновь не без удовольствия делаю это. А говорит он это лейтенанту Алексееву. Викторыч - дежурный. Саня - помдеж. На календаре весна, и за более чем полгода службы после училища Саня показал себя нормальным мужиком, поэтому старый подполковник к нему не презрительно: «лейтенант», а по-человечески. По-свойски. - Ща я скажу, чего делать надо! Его обычно слушали. И как начальника. И вообще. Ну как же его не слушать? «Расстрелять» в заглубленном хранилище оборзевших матросов-дембелей, пустив очередь у них над головами? Легко! Вырвать из рук стрелка ВОХР карабин и выстрелить по колёсам отдыхающим из Хабаровска, нарочито домогавшимся вопросами, как проехать на пляж, и слишком близко подъехавших к охраняемому объекту? Без проблем! "Поторопить", стоя дежурным, медленно встающих по побудке дембелей выстрелом в потолок казармы из табельного ПМ? Вообще не вопрос! И кулаки такие немаленькие у него при этом. В довесок. Так что к словам его у нас прислушивались. Ещё как. Всерьёз. А за словом в карман он никогда не лез. - Ну-ка, давай, два рожка разряжай, аккуратно - не рассыпь! Вот так вот, в ящичек! А проблема не то что бы очень серьезная, но есть - после сегодняшних стрельб с ВОХРами и срочниками осталось ни много, ни мало две пачки патронов. Лишних. Остались бы 7,62 для СКС - проблем бы не было. Край-то охотничий. А тут 5,45 - «Т». Куда их теперь? - А теперь снаряжай этими грёбаными трассерами. Давай-давай. Я знаю, чё говорю. Учись, салага!))) После чего коротко инструктирует подчинённого о предстоящем действе. Рядом со штабом, в тридцати метрах - ручей. Их много с сопок в залив впадает. Лейтенант с АК-74 в руках занимает позицию на мостике таким образом, что пули должны лететь в сопку, а выбрасываемые гильзы - падать в снег, лежащий на корке льда, чтобы, когда таять начало, утонуть в ручье. Чтобы, значит, концы в воду. Подполковник с сигаретой в зубах руководит со второго этажа, высунувшись, насколько это было возможно, из окна собственного кабинета. - Только короткими, Саня, слышь! А то в деревне народ напугаем. Давай по малой! Саня начал «давать». Стрелять он любил. Кто ж не любит. Хоть даже если и так - в темноте и в никуда. Всё как учили. Короткие очереди по два-четыре выстрела. Одни трассеры! Ночью, в темноте! Красота! Один магазин кончился. Саня меняет его. Пока меняет, зарождается мысль: а не дать ли в конце длинную? А чего? Ну что Викторыч сделает? Разве что поматерится. Привыкать что ли? В это время появляется кочегар. Вышел покурить на свежий воздух. Шумно там в котельной и пыльно. А дверь из кочегарки аккурат под окном, из которого Викторыч торчит. На улице темень. Только звёзды с месяцем светят. Да ещё немного света из оставленной им открытой двери. Выстрелы. Ничего понять не может. Откуда? Всматривается в темноту. Или показалось ему? Не показалось! Точно - выстрелы! Рядом. Да трассерами! Чегой-то?! Глаз выколи темнота, щурится кочегар, пытаясь разглядеть, чего как. Даже на цыпочки привстал от любопытства. И тут громогласно откуда-то с небес: - О, Саня, смотри! Вот ещё один! Двое суток после этого его выковырять из котельной не могли.
sergei: Подводник без "шила", что баня без мыла!В не столь отдаленные времена стояла наша лодка на капитальном ремонте. Жилось нам в те времена неплохо. Еще регулярно получали зарплату. Экипаж был дружный, «шило» на заводе водилось канистрами, а бдящее око жен отсутствовало. В общем, попили мы тогда вдоволь. - Слыхали новость? Приказ по заводу вывесили, - сообщил нам как-то бригадир электриков. - Вся мужская половина коллектива завода в течение недели обязана пройти профилактический сеанс против алкоголизма у опытнейшего питерского целителя Яна Бергмана. Отказники будут поставлены на контроль, с периодическими проверками, и при обнаружении запашка - уволены в 24 часа. Нужно ли говорить, что остаться в стороне от такого начинания наше командование никак не могло. Утром на построении командир объявил, что ему надоело видеть, как находящиеся в его подчинении военнослужащие каждый вечер срывают, будто чеку с гранаты, пробки с бутылок, и отдал приказ, чтобы экипаж в тот же день посетил целителя. Деваться было некуда, да и многие действительно хотели избавиться от этой пагубной зависимости, тем более - бесплатно, а потому через пару часов мы дружно явились в апартаменты великого доктора. Кому идти первому решил жребий. Карта выпала командиру БЧ-3, который бодро шагнул в кабинет. Он появился минут через десять, бледный, натянуто улыбающийся, с леской завязанной узелком, торчащим из проколотого уха. - Больно?- сочувственно вопрошал коллектив. - И не почувствовал. Как комарик укусил, - бодро ответил новоявленный трезвенник. Через некоторое время все включая матросов, были обработаны соответствующим образом. В заключении, наш спаситель провел инструктаж, вводная часть, кратенько, минут на 20, что-то насчет волшебной силы китайской медецины, и инервирования всего тела человека, а затем - сущность метода, заключающегося в том, что ответственный за алкоголь нерв в ушной раковине обезвреживается, мозг человека очищается до младенческого уровня, и в течение трех лет остается девственным. Побочный эффект - вот, что повергло нас в шок! В случае употребления алкоголя, возможен паралич. Или даже мучительная смерть, в зависимости от количества принятого «яда». Уходили мы, унося в своих ушах залог жизненного успеха. «Обмыть бы это дело» - пробурчал акустик Федоренко, но все на него замахали руками: -Что ты! Что ты! Даже и не тянет! ... Последующие дни на плавказарме стояла гнетущая тишина. Большинство тех, кто был свободен от вахты, вяло слонялись из кубрика в кубрик. Кто-то листал старую подшивку газет «На страже Заполярья», кто-то играл в шахматы, а штурман Игнатьев даже начал выпиливать лобзиком какую-то шкатулочку. Но, несмотря на здоровый образ жизни в экипаже поселилось уныние. Стали возникать ссоры. Все искоса поглядывали друг на друга, не зная, как бороться со своей депрессией. Первые странности мы заметили у акустика. С блестящими влажными глазами, он начал увлекаться в разговоре. А вскоре, когда кто-то уловил такой знакомый и ставший нереально далеким запа , он сознался: - Что-то не взяла меня эта китайская медицина. Попивать начал, и как-то сразу на душе полегчало. Видно не попал мне этот гуру в нужную точку. А жаль... - вздохнул он, как-то не очень убедительно. Он продержался четыре дня! Остальные - дольше, кто сколько смог. Оставался один я, боясь признаться самому себе в том, что меня удерживал страх, как бы не парализовало. Это случилось через три недели. У Федоренко родился сын. Выпивка лилась рекой. Глядя на уже изрядно нарушивших заветы Бергмана сослуживцев, я не выдержал и заглотил одним махом стограммовую стопку водки. Сердце бешено стучало в груди. Я ждал паралича. Пот градом катился по лбу, дрожали руки, а внутри, что-то пекло и распространяя по всему телу огонь, а потом... смерть отступила, стало хорошо и приятно, и я попросил еще! С этого момента мы продолжали жить по-человечески, как раньше, не прячась, весело и дружно, доказав, что сущность нашего народа не дано изменит никому: ни политикам, ни начальству, ни даже целителю чудотворцу.
sergei: Прокладывая путь... Я не стану описывать что и как делается, всю сложность нашей работы и взаимоотношений на предприятии. Достаточно просто сказать, что до нас этим в СССР, да и в мире на таком высоком техническом и организационном уровне практически никто не занимался... Наша, cоветская идея и советские алгоритмы, разработанные моим родным училищем, легли на великолепную японскую и американскую электронно-вычислительную технику. До этого уже лет 30 как существовали в мире береговые радиолокационные станции, какое-то время уже существовали и вычислительные комплексы, а вот объединить их до нас никто не пытался. Все нужно было отрабатывать, разрабатывать и пробиваться сквозь препоны и стены непонимания. Именно в этом и прошли первые мои пять лет работы на Центре. И не у кого было спросить и не было ни учебников, ни правил, ни руководств ни в нашей стране ни за рубежом. На Центре с самого начала начал формироваться просто уникальный состав работников. С операторами сразу был определен высочайший уровень - пятнадцать капитанов дальнего плавания с огромным опытом работы на торговых судах, на плавзаводах. Каждый - личность со всеми вытекающими из этого следствиями. Инженеры электроники - тоже особая статья. Дело в том, что вычислительной техники такого уровня в то время кроме как на больших вычислительных центрах, где в то время были такие машины как «Минск-22», не было. Сама по себе идея создания центров управления в то время касалась в основном только военных дел, авиации, космоса, энергетики и центр управления движением судов был совсем новой, революционной идеей. Перед Дальневосточным пароходством, строившем предприятие, встала нелегкая задача - кем укомплектовать технический штат? Решили ее блестяще - пригласили на работу несколько лучших выпускников новосибирского, томского университетов и нашего, дальневосточного политеха по специальностям конструктор-разработчик компьютерной и робототехники, а также перевели несколько серьезных специалистов по радиолокационной технике и системами связи из службы связи пароходства. Обучение происходило тут же, во время монтажа, рядом с японскими инженерами. Оборудования было не меньше 5-6 тонн, документации тоже не менее тонны и вся она была на английском языке. С английским в то время было не ахти... Да и с японцами общались через переводчика, совершенно не ориентирующегося в технических вопросах. В каждой компании есть свои легенды. Они слагаются из рассказов об обычных и не совсем обычных людях и событиях, когда-либо происходивших. Именно такой вот легендой и стал Юрий Сергеевич, бывший первым главным инженером нашего Центра. А начиналось все так... Легенда N 1. Юрий Сергеевич Он учился в Новосибирске по специальности инженер-конструктор вычислительных комплексов или что-то в этом роде. Как было принято в то время, после получения диплома он попал на военную службу. Лейтенантом он угодил как раз на внедрение современнейших противоракетных и противовоздушных радиолокационных комплексов и летал по стране - от Киева до Камчатки, занимаясь отладкой аппаратуры. Так случилось, что к описываемому моменту Юрий Сергеевич или для меня просто Юра, поскольку был он на шесть лет моложе, заканчивал службу в части ПВО рядом с нами и думал о том, куда податься после демобилизации. В 1979 году было закончено строительство нашего уникального здания и полным ходом шли монтажные работы. Однажды он появился на Центре, в плаще с чьего-то плеча и в форме капитана радиотехнических войск под ним. Уж не знаю как, но японцы быстро обратили на него внимание и уже через неделю, не обращая внимание на то, что он еще и не устроился на работу и вообще, появлялся только на пару часов в день, заявили, что они прекращают обучение наших специалистов и все что нужно - расскажут и передадут ему, а он потом всем все расскажет. Так, еще не имея на руках паспорта и не устроившись к нам на работу, он сразу стал главным специалистом по электронно-вычислительному комплексу. В дальнейшем, он лет пять еще по нескольку раз в году отзывался военкоматом и улетал на какой-нибудь разладившийся комплекс. Чтобы как-то косвенно описать масштаб комплекса, достаточно сказать, что на его техобслуживание ежемесячно, по нормам уходило 70 литров спирта! При списании комплекса в 1995 году было сдано в чистом виде (по выданным нам документам) более 5 кг золота, покрытие которым использовалось на всевозможных контактах. Очень интересная особенность комплекса состояла в том, что основное ядро комплекса, вычислительная машина, была американская фирмы “Sperry Univac” и аналоги ее стояли в то время в противоракетных системах США. Когда комплекс создавался, американцы встали на дыбы из-за вычислительной машины. Японцы убедили их в том, что основной загрузочный модуль комплекса выполнен на «черном ящике» и через пять лет комплекс станет куском железа, так как ящик перестанет функционировать без дополнительной кассеты с данными, которая не будет предоставлена нам. Легенда N 2, Он же Именно так и случилось в конце 1985 года. Комплекс встал... Если говорить про эти пять лет, то за весь период японцы ни разу не приняли участие в его обслуживании или ремонте. Все что с ним происходило, ремонтировали наши специалисты. Но вот эта проблема поставила всех в тупик... На все запросы относительно этой кассеты японцы просто не отвечали. Пытаться через третьи страны заказать ее было невозможно, так как она программировалась конкретно под наш комплекс и кто бы ее ни заказывал, было ясно что это для нас... И тогда Юрий Сергеевич засел в своем кабинете. Две недели он не выходил из него, питаясь только тем, кто что принесет и запивая все это спиртом. При этом он явно не понимал и не ощущал того что жует, делая это механически... Совершенно отключившись от действительности, он с безумными глазами чертил и чертил... день и ночь... Весь кабинет был завален целыми и разорванными в клочья листами ватмана. В конце-концов, на составленных столах лежал лист, склеенный из шести листов ватмана, покрытый мельчайшей сетью чертежа, состоящего из сотен микросхем и бесчисленных линий между ними... Всю следующую неделю все инженеры электроники паяли, паяли и паяли под его жесточайшем контролем! Он безжалостно заставлял переделывать сложнейшие платы при малейших, даже незначительных изъянах. Одновременно он создал прибор для «прошивки», то есть программирования микросхем. Это сейчас его можно купить, а тогда их даже и в каталогах не было... Одним словом, через три недели после остановки, комплекс был запущен! Самое потрясающее во всем этом было то, что комплекс не только не потерял ни одной из своих многочисленных функций, но и был переведен своей основной частью на отечественные большие интегральные микросхемы! В то время (и до сегодняшнего дня) на Центре почти ежедневно были какие-то делегации, экскурсии. Объект этот вот уже четверть века в списке N1 краевой и городской администраций. Это означает, что все более или менее важные лица и делегации в первую везутся к нам. Благодаря этому, мне довелось принимать и рассказывать о Центре и Горбачеву и Алиеву и Ельцину и множеству министров, послов. Последний такой гость был - министр Греф. Иностранных гостей всяческих уровней за эти годы вообще не счесть - почти ежедневно, поскольку объект очень зрелищен. Так вот, с момента запуска вычислительной машины к нам валом повалили японские «туристы». Напрямую спросить как мы запустили комплекс, они не могли и поэтому тщательным образом фотографировали абсолютно все, особое внимание уделяя незнакомым предметам. Особенно «досталось» индикатору нового болгарского радара. Мы в те дни проводили эксперимент. Цель эксперимента была - попытаться заменить японские радары на болгарский «Печера», более других подходящий для этого. Надежд наших он не оправдал, зато я узнал кое-что новое о болгарах... На одной из плат вычислительного блока маркером было написано: «Та пое...ата ты на эта плата» Так в сущности и получилось - больше месяца не могли с этой платой справиться - то работает то нет, пока не сумели все-таки обнаружить то, что было сделано умным болгарским вредителем-умельцем... Вот японцы и решили, что это мы какой-то новый блок поставили, что система заработала, обфотографировав его с ног до головы! Так, в постоянном режиме прокладывания пути мы и прожили до 1990 года. Вовсю веяли уже ветры перестройки, сметая на своем пути все- от товаров с витрин магазинов до больший и серьезных компаний. Так уж получилось, что именно в этом году у меня случились большие перемены. Легенда N 3. Маркони Этот год начался с того, что наши инженеры полетели в Лондон, на заводскую приемку принимать мощного комплекса связи у фирмы Маркони. До этого времени эта фирма не работала с Союзом, так как вся ее продукция - военная и на ней лежал запрет НАТО. Перестройка добралась и до этой сферы. В том году запрет был снят и мы купили УКВ комплекс за 800 тысяч долларов. На приемке случился небольшой шок у англичан. Когда наши задали им вопрос, как оборудование защищено от бросков и перепадов напряжения в сети, они много раз переспрашивали и так и не могли понять - о чем идет речь, о каких бросках и перепадах, если мы включены в промышленную электросеть?! Тогда наш электроник сделал то, от чего англичане чуть не поседели. Он просто отключил рубильник и тут же включил его снова. Они хором взвыли от такой варварской выходки! Комплекс, однако же, выдержал! Правда, перед отправкой его к нам через две недели они, по своей инициативе и за свой счет, приложили к комплексу блок, сглаживающий такие броски и перепады электросети! Итак, оборудование специальным самолетом прибыло в аэропорт. Мы его получили, растаможили и привезли на Центр. Из Англии прилетело сообщение о том, что специалисты-монтажники будут через неделю. Нам предлагалось за это время определиться с местами установки всех шкафов, стоек, антенн и узлов. Мы вскрыли все ящики с оборудованием и стали его расставлять. Расставив, подумали и, достав из ящиков документацию, растянули и протащили по кабель-каналам все кабели. Еще подумав, распаяли все разъемы. Осталось только включить... Когда прилетели англичане, перед нами встала довольно непростая задача - как их перевезти в Находку из аэропорта. Проблем было несколько. Первая - как провезти их через совершенно закрытый тогда город Фокино - главную базу Тихоокеанского флота. Вторая - где их накормить, все-таки путь неблизкий, а тех кафешек, которых сегодня десятки по трассе, тогда и в помине не было. Третья проблема - туалет (см. вторую проблему)... Решили мы ее творчески! Набрали продуктов, водки, коньяка и на обратном пути остановились на живописной лесной речке, отъехав от трассы с полкилометра. На травке расстелили полиэтилен и разложили всяческие вкусности. От обилия всего на этой скатерти-самобранке, а особенно деликатесов (включая крабы, икру, грибки и прочие дела) у них разгорелись глаза. Водочка и коньяк сделали свое дело и из хмурых, сжавшихся от страха перед этой «темной и мрачной страной» людей они превратились в восторженных, эмоциональных полу-детей, тарахтящих без умолку! Сначала я все переводил, а потом перевода уже и не нужно было - все и всё понимали и без перевода. Перед отъездом смотрю - жмутся что-то... Поинтересовался в чем дело и был изумлен вопросом: «А где здесь туалет?». Их, в свою очередь, изумил мой ответ - под любым из имеющихся в уссурийской тайге, в которой мы и находимся, деревьев! В Находке поселили их в гостинице и на следующее утро привезли на Центр. Вот тогда-то и случился настоящий шок у наших англичан! Увидев, что монтаж сделан полностью и осталось только воткнуть разъемы кабелей и включить комплекс, они просто потеряли дар речи! По контракту они должны были все это сделать в течение недели. Закончилось все тем, что в течение трех часов они проверили соединения и запустили комплекс. Быстро настроив его, они с удовольствием предались отдыху. Утром, отпаиваясь горячим кофе, они с красными от бессонной ночи глазами, неожиданно задавали вопросы типа: А что такое «малчидура» или что такое «козьёл» и т.п.? А еще мы возили их на шашлыки и на рыбалку. Перед первой рыбалкой они оба хвастались, что ловили барракуду и еще что-то и их вряд ли удивишь хорошей рыбалкой, но когда они за час-полтора на голые крючки наловили около 50 килограмм морского окуня-терпуга и пару хвостов трески килограммов по 10 каждая, восторгам не было предела! Прощание было не столь веселым в отличие от встречи. Мы попросили их, чтобы они накануне отъезда, днем рассчитались за гостиницу и разменяли какую-то сумму чтобы взять с собой в аэропорт, так как банк не работает в выходные, а они рассчитывались валютой. В то время еще доллары и фунты в нашей стране были под строжайшим запретом... Утром они были в состоянии сильнейшего похмелья и не рассчитались за гостиницу... Администратор отказывалась принимать доллары... Мы потеряли целый час пока они нашли директора, который дал разрешение принять у них валюту... В аэропорту выяснилось, что у них нет оплаты багажа, который вдвое превышал норму, так как они везли с собой приборы... Денег у них не было, а доллары не принимались, поскольку отделения Внешторгбанка там не было.... Это был скандал... До самолета оставалось 30 минут. Денег у нас таких с собой ни у кого не было. Единственный выход был - оставить приборы нам, что и было сделано! По своей дури они оставили нам абсолютно великолепные приборы, стоимостью по 30 - 40 тысяч долларов каждый. Ну да это их проблемы! Нам приборы очень понравились и по настоящее время мы используем их по назначению!
sergei: На свинье к начальству не подъедешь! Эта полная трагизма история произошла в начале девяностых. Шли первые годы перестройки, с продовольствием в стране было туго, и сверху была спущена директива создать при воинских частях подсобные хозяйства. Получив подобное указание, командование соединения одного из отдаленных гарнизонов, призадумалось. Вот так, с бухты-барахты, в одночасье, выстроить коровник или теплицу было практически не реально, а указание сверху проигнорировать никто не осмелился. Выход был найден гениальный. Свиньи! Вот представители фауны, которые выручат нас в столь сложной ситуации. Для свинарника вполне могла сойти старая казарма, а, главное, отпадала проблема с кормами: чего-чего, а отходов на камбузе всегда хватало. Когда же узнали, что у недавно прибывшего в службу тыла лейтенанта Феди Буткина, родной дядя является головой одного из кубанских колхозов, в котором есть огромная свиноферма - дело было практически решено. Уже через десять дней Федя возвращался с Кубани в родной гарнизон с живым грузом. Дядька племянника не обидел: к пятнадцати поросятам, проходившим по накладной, десять ему было презентовано просто так, из родственных чувств и уважения к военно-морскому флоту. И по дороге домой на Федю снизашло озарение: подаренные хрюшки вполне могли стать плацдармом для его будущей карьеры. Ведь сейчас о них можно умолчать, а вот через два месяца, аккурат под Новый год. можно будет преподнести всему вышестоящему начальству по жаренному поросеночку. И тогда новая должность, а то и досрочное звание ему обеспечено. А в базе старая казарма была подготовлена для приема новых жильцов. К свиньям решено было приставить двух самых больших разгильдяев - Сеню Дудкина и Костю Уткина. Сдав им с рук на руки своих недавних попутчиков, Федя давал последние указания. - Мужики, за свиньями ухаживать, как следует, а уж тех, которых я вам сейчас покажу, обеспечить двойным рационом, и вообще, холить и лелеять как своих родственников! Вон видите того пухленького поросеночка, он пойдет на стол комбригу. Тот черненький, с рыжим пятаком, его заместителю. Белесый, начальнику тыла. У него жена блондиночка, ох, доложу я вам, штучка! А вон тот... - Товарищ лейтенант. - взмолился у Уткин. - Мы же в них запутаемся! Федя почесал затылок: - Ну-ка, Дудкин, скачи галопом на тральщик к боцману, пусть он тебе даст баночку корабельной краски. Скажи, я приказал! ...Через два часа, на спинах облюбованных Федей хрюшек, красовались ярко зеленые надписи - «комбриг», «замполит», «нач.штаба» и так далее. Дело было на мази! Но, увы! Тщеславным мечтам Федора не суждено было сбыться. Новое назначение никак не повлияло на пагубную страсть к спиртному Дудкина и Уткина. В один воскресный день они, накушавшись водочки до «поросячьего визга», завалились спать прямо в свинарнике, позабыв запереть не только загоны, но и входную дверь. ...В понедельник утром личный состав соединения был построен на плацу для проведения строевых занятий. Не успела прозвучать первая команда, как весь строй замер в изумлении. Со стороны казармы, прямо на плац, выбежало стадо свиней. Через несколько секунд, когда стали видны надписи на спинках поросят, строй разразился гомерическим хохотом. Наслаждаясь пьянящим запахом свободы, «комбриг» со всего разбега плюхнулся в лужу. Следом за ним, в лужу заскочил «зам.комбрига» и начал толкать его пятачком в брюхо, пытаясь отвоевать немножечко места под солнцем для себя. Вокруг них с веселым хрюканьем, виляя хвостиком носился «нач.штаба». А «замполит», в сопровождении трех неименованных свиней, степенно подошел к строю и начал обнюхивать карманы моряков. Строй буквально надрывался от смеха. И тут кто-то из офицеров дал неосторожную команду: - Ну-ка быстро убрать это скотство с плаца! Началось невообразимое. Буквально через пару минут люди и поросята смешались в одной огромной «куче-мале», из которой доносились вопли, крики, хрюканье и мат. Для наведения порядка была вызвана рота охраны. Обложив ошалевших от шума хрюшек со всех сторон, их загнали в свинарник. О том, что настоящее начальство в течение последующих двух часов говорило Феде Будкину, история умалчивает. Но весь вечер со стороны свинарника раздавался надрывный поросячий визг. Сеня и Кост под чутким руководством Будкина отмывали свинячьи хребты ацетоном. Когда утром открыли двери старой казармы, на полу лежало 25 неподвижных тел. Правда, к обеду хрюшки отошли, кайф от растворителя прошел, и они дружно побежали к кормушкам «закусывать».
sergei: Полтора года из двух лет срочной службы я прослужил старшим чертёжником-писарем чертёжных и графических работ - так назвалась моя должность согласно перечню ВУС (военно-учётных специальностей). Писарем оперативно-технического отделения (ОТО) штаба нашей отдельной бригады связи я стал совершенно неожиданно после завершения полугодовой учёбы в учебной роте связи. Взвод, в который я попал, готовил специалистов для работы на радиорелейных станциях Р-409 и Р-404. Несмотря на то, что в учебке была возможность проявить своё умение писать плакатным пером и на хороший почерк, я не откликался, когда замполит роты и взводный изыскивали среди личного состава таланты для оформительских работ. А возможностей было много: в бригаде с приходом нового комбрига кипели ремонтно-строительные работы, коснувшиеся и расположения роты, и учебного корпуса, в котором у нашего взвода был отдельный класс. Как-то двум нашим взводным художникам была поставлена задача сваять для класса настенные планшеты с тактико-техническими данными, с картинками, демонстрирующими этапы развертывания станции, ну и, разумеется, с партийными руководящими и направляющими указаниями. Ребята с радостью и энтузиазмом на несколько недель погрузились в творчество, а мы наматывали круги либо по плацу на строевой подготовке, либо по спортгородку во время физической. Недели через три на очередном построении наш взводный, капитан Гончаров, навис над взводом и с высоты почти двухметрового роста вопросил: - Н-н-ну... И где эти богомазы хреновы? - Мы здесь. - Прошелестело из второй шеренги. - И когда вы меня порадуете своими шедеврами, достойными кисти Андрея Рублёва и Феофана Грека? - Да вот, завтра, нет, послезавтра уже почти всё будет готово. - Значит, так... Завтра после обеда я захожу в класс и улыбаюсь, глядя на ваши фрески. А если их там не будет, то я вас на стенах распну, а потом поимею как Марию Магдалину, которую имело всё мужское население города Магдала. Только я сомневаюсь, что вас потом причислят к лику святых. Ребята шуршали всю ночь, и на следующий день взводный улыбался. Именно Гончаров и сосватал меня писарем в одну из штабных служб, куда, как я потом узнал, он и сам метил заместителем начальника - он прекрасно знал, что я умею красиво писать и достаточно грамотен, поскольку периодически проверял наши конспекты. Так моим оружием стали печатная машинка и плакатные перья. Будучи писарем, я по двум причинам не очень любил праздники. Во-первых, в праздничные дни усиливалось наблюдение за личным составом, и нам приходилось бывать на всяких построениях, обязательно ходить в столовую, на вечернюю поверку и спать в кубрике подразделения, что в обычные дни мы делали очень редко. Во-вторых, перед праздниками нужно было печатать большое количество разнообразных приказов, для которых не было возможности заранее заготовить «рыбу». В армии жизнь шла полугодовыми циклами. Цикл состоял из учебного периода, заканчивающегося проверкой, увольнением в запас дембелей и приходом в часть солдат нового призыва. И всё начиналось по новой, поэтому однотипные документы печатались заранее, а в нужный момент туда впечатывались подходящие даты и фамилии. Такая заготовка и называлась «рыбой». Приближалось очередное 23-е февраля. Поэтому я безвылазно сидел за печатной машинкой и печатал приказ по бригаде с пофамильным перечнем офицеров, прапорщиков, сержантов и солдат, заступающих во всевозможные наряды в предпраздничный и праздничный дни, вплоть до дневальных и наряда по кухне. Каждый день в наряд заступало около сотни человек, и вдобавок, по случаю праздника, отдельным приказом назначали ответственных офицеров на ротном, батальонном и бригадном уровнях и прапорщиков в хозвзвод, автовзвод и ремроту. После приказа о праздничном наряде мне предстояло отстучать приказы о распорядке праздничного дня, об усилении бдительности и об ответственности за нарушение воинской дисциплины. А на столе лежала ещё и стопка уже подписанных начальником штаба и утвержденных комбригом рапортов из всех подразделений о поощрении личного состава - работой на всю ночь я был обеспечен под самую завязку. После ужина в кабинете нарисовался писарь политотдела Эдик Андерсон: - Слушай, ты уже праздничный приказ напечатал? - Да нет, ещё и не приступал. - А давай Вовке Смирнову соплю на погоны навесим. - И как ты это себе представляешь? - Да просто внеси его в приказ. - Угу, а потом меня на губе сгноят. - Никто и не заметит. А если заметят, то в батальоне подумают, что политотдел подавал, а в политотделе, что комбат, чтобы прогнуться. - Ну, не знаю, всё равно это очень рискованно, можно залететь по полной программе. - Брось ты, всё прокатит, зато мы потом над Вовкой поприкалываемся. Тут надо пояснить вот что: Вовка Смирнов по штату был в одной из рот батальона связи привязки (БСП), поэтому стоял там на довольствии и во время особо ответственных проверок появлялся в расположении роты, а фактически нёс службу в бригадном клубе почтальоном и подчинялся политотделу. Собственно на это обстоятельство и уповал Эдик, затеяв афёру с присвоением Вовке ефрейторского звания. Я почесал репу: «Смотри, у меня есть рапорт из батальона и политотдельский рапорт. Если в одном из них появится фамилия Смирнова, то нет проблем». Эдик забрал у меня оба рапорта и умёлся из кабинета, а я продолжил преодолевать тяготы и лишения воинской службы. Одно из лишений вынудило меня подняться на второй этаж в расположение учебной роты. Часа в два ночи у меня кончились сигареты, а дежурным по учебной роте заступил Игорь Салеев, мой земляк, с которым мы познакомились ещё в райвоенкомате, вместе были на пересылке, откуда нас отправили в Польшу, где на военном аэродроме в Кшиве наши зубы приглянулись капитану Гончарову. Так мы попали в одно отделение, которым и стал командовать Игорь после окончания учебки. У Игорюхи я и решил перехватить пачку «смерти на болоте» - так мы называли сигареты «Охотничьи». Я поднялся на второй этаж, зашёл в расположение роты и обнаружил пустующую «тумбочку» дневального. Сам дневальный мыл пол в дальнем крыле длинного коридора и не заметил моего появления, а на ближайшем ко мне подоконнике лежал его ремень со штык-ножом. Каюсь, я не смог удержаться и, плюнув на сигареты, уволок с подоконника амуницию и быстренько смотался обратно в штаб. Только я успел припрятать штык-нож в ящик стола, как вернулся Эдик и продемонстрировал батальонный рапорт, в котором во втором столбце фамилий, в пункте «присвоить воинское звание ефрейтор», под последним десятым номером красовалась Вовкина фамилия. - Порядок, - сказал я Эдику, - будет Вовка ефрейтором, с тебя пачка сигарет. - Да без вопросов. - Эдик ушёл за сигаретами, а я вернулся к исполнению танца с саблями на печатной машинке. Через пару часов я опять поднялся в учебную роту и застал там картину Репина «Приплыли»: на тумбочке сутулился изрядно ощипанный дневальный, а взъерошенный и раскрасневшийся Игорь, увидев меня прошипел: - Ты посмотри на это туловище: он своим клювищем прощёлкал штык-нож. - Да-а-а, дела. - Протянул я. - И что делать собираетесь? - А что теперь делать, скоро уже подъём, сейчас пойду дежурному по части сдаваться, а потом на губу собираться. - Ладно, Игорюха, уймись. Вот его ножик. К Игорю моментально вернулся голос. «Ну ты и сволочь!» - это единственное, что я могу привести здесь из его десятминутной тирады, от которой я получил неописуемое удовольствие. После того, как Игорюха иссяк, мы поржали и пошли ко мне попить чайку. После чаепития я занялся праздничным приказом. Наступило 23 февраля, на торжественном собрании в клубе до личного состава был доведён приказ о поощрениях и награждениях в части его касающейся. Как и предполагал Эдик, подозрений ни у кого не возникло, и Вовкины погоны затейливо украсились ефрейторскими лычкам. Полтора месяца мы не упускали возможностей пошутить над Вовкой. Он безуспешно отбрехивался - ефрейтор, что с него взять. Через два месяца удовольствие закончилось - Вовка так крупно залетел, что попал под горячую руку комбригу, который перед строем сорвал с него лычки. После бригадного построения я зашёл в штабной коридор и бочком протиснулся мимо командира батальона связи привязки подполковника Осипенко и замначпо бригады подполковника Гурова, весьма громко выяснявших между собой, кто же подавал рапорт о присвоении звания солдату Смирнову. Я проскользнул в свой кабинет, но тут же вынужден был его покинуть, поскольку шеф приказал взять рапорта подразделений и мухой лететь к начальнику штаба. Начальник штаба прореагировал на моё прибытие и доклад после продолжительного тяжёлого молчания: - Документы на стол! - Есть! Разрешите идти товарищ подполковник! ... - ??? ... - Свободен. Я вернулся в кабинет и затаился за столом. Через некоторое время в коридоре раздался отчаянный рёв комбата Осипенко: «Мы не подавали!» За батальонным писарем был послан посыльный, этот писарь приволок копию батальонного рапорта, в котором, естественно, фамилия Смирнова отсутствовала. Тут развопился замначпо: «Это всё штабные писаря. Они уже совсем распоясались, делают, что хотят. Скоро мы к ним на доклад приходить будем.» К нам в кабинет зашёл начальник отдела кадров и строевой службы майор Акинин и с укоризненным сочувствием сказал: «Ну что, ребятишки, доигрались... Что ж вам неймётся-то». Затем в бой пошла тяжёлая артиллерия - особист майор Одинцов снял образцы шрифтов со всех машинок в штабе. Обстановка в штабе накалялась, штабные и политотдельские офицеры волками смотрели друг на друга. Все ждали результатов расследования. Наконец майор Одинцов вынес вердикт: «В оригинал батальонного рапорта фамилия впечатана на машинке политотдела». В штабе сразу наступила тишина и спокойствие. Политработники укрылись на своей территории, как они там разбирались между собой с Эдиком, я не знаю. Сам он об этом молчал, как рыба об лёд, но для него всё обошлось без особых последствий. Вовку Смирнова политотделу отстоять не удалось, и он, отсидев 10 суток на гарнизонной губе, продолжил свою службу в роте дальней связи. Для меня всё это закончилось тем, что я больше не печатал праздничный приказ. Как и положено, этим стал заниматься отдел кадров и строевой службы. P.S.Я так помогал ротным бойцов не попавших в приказ в отпуск отправлять.Главное,что бы в приказе место оставалось...Потому в накладных пустые места после товара чертой перечеркивают.
ВВГ: Всё понятно и всё разумно, а офицерам вместо того, что бы втихую между собой решить проблему, захотелось друг друга вывести на чистую воду, ну и результат естественно ожидаемый....
sergei: ВВГ пишет: офицерам вместо того, что бы втихую между собой решить проблему Это не межличностные отношения,а служебные.Замутили ее начальники,а не исполнители.Просто когда проблема выплеснулась наружу-начались разборки.была выявлена дыра,которую кадры оберегали.Думаю,что проверку начал начальник политотдела.Начальнику строевой части досталось неслабо!!!
ВВГ: Мне кажется, в мое время добрая половина значков и званий получали именно таким образом (сужу естественно со своей колокольни), кстати эту тему где то мы по моему обсуждали
ВВГ: Кстати у нас на работе, есть бывший начальник отдела кадров военного училища, он мне не поверил, что так бывает, когда я ему объяснил схему, похожую на изложенную выше, хмыкнув, он согласился на сколько всё просто, потому что всплывает подлог именно в результате разборок, а так всё прекрасно и сошло бы...
ВВГ: Кстати, у нас в роте был один шнырь, которого вынуждены были из роты убрать, каким то образом он оказался в свинарях, и через какое то время выписывает мимо нас в погонах старшего сержанта. Я расхохотался, а мой товарищ хватьего за рученку и в штаб, выяснять откуда в полку появился такой чин , а потом и со свинарника спровадили его на более серьёзную службу
sergei: ВВГ пишет: половина значков и званий обсуждали.Значки могли уходить только со склада ,или фарцоваться старшиной роты.Допускаю,что и ротный мог иметь к этому отношение.Точно знаю,что выдав значки отслужившим полгода-через полчаса не мог их у них посмотреть...(как и денежное довольствие)После ряда эксперементов хранил и то и другое у себя в сейфе.Пока не отдал ключ старшине.Оттуда все пропало.Но и после сдачу на ответственное хранеие своих ценностей-молодые начинали клянчить их обратно.Понятно откуда ветер.Пытались с замполитом вывдавть по частям в выходные,потом строем водили в магазин за покупками...вощем не прижилось... ВВГ пишет: всплывает подлог именно в результате разборок, а так всё прекрасно и сошло бы... Думаю,большенство начальников не знает порядка документооборота.Все заканчиваеться на уровне-подписал представление.Если боец строевой-такое без ротного не пройдет.Комбат может и не знать.Иначе у меня бы на АХЧ никогда бы бойцы не работали.Только к кому то приписанные писаря,как в данном случае-могли прокатить.От них,чаще и залеты прилетали.Я писал,как Агитатор полка забрал бойца ,который лежал в санчасти (там его и прикрепили)Я его увидел-поставил в строй.Скандал докатился до замполита полка.Забрали.Но когда он накосячил в городе-ущерб пытались повесить на меня!!!Ситуация почище Ливийской была.Все все понимают,но нач.ПО дивизии докладывают,что ротный виноват.Вот тогда и слеснулся с Каплиным в первый раз...было еще два...
полная версия страницы