Форум » Армейский юмор » Армейские байки(часть 1) » Ответить
Армейские байки(часть 1)
Admin: Различные рассказы армейской службы,страшилки и байки.....
sergei: Admin пишет: что бойцов с другого подразделения не положил Не,других не было...Были свои,но они вперед не высовывались,тоже ,как и ты,видать опасались.А может им не до этого было? Пытались рубеж нащупать...как в песне Толкуновой ,которую я называю "вид через оптический прицел" Что не слышали? Там еще такие слова:"...а пока,пока,по камушкам,басмач бежит..."
Admin: sergei пишет: они вперед не высовывались,тоже ,как и ты,видать опасались. Я перед дембелем под пулями,такого вот как ты молодого лейтинанта,который был ток с училища,побегал ..На всю жизнь запомнил ...Вашего брата за спиной больше не оставлю...
свн: ..а некоторые у бойчин взведенные гранаты из рук вырывали..не-е не вырывали , а выламымая руку и из ладони выталкивали за борт БэТэРа ....и получая касательное ранение (царапину) затем одновременно получали орден КЗ и должность "пропогандист" куда-то в Армию...Конкретно кто???? ..а конкретно ЗКПЧ роты ст. л-т Скобей....по-моему 2МСБ (роту не помню, а год 85)
sergei: Admin пишет: молодого лейтинанта,который был ток с училища,побегал Бегать от снайпера-умрешь уставшим...свн пишет: конкретно ЗКПЧ роты А я даже этот случай не помню...
свн: sergei пишет: даже этот случай не помню... ...лето 85... этот старлей зачинатель модных походных ленкомнат на плащ-накидках и растяжках..., а до этого ленкомнаты были в ящиках из-под снарядов..Но пришел Скобей ...растолковал своему руководителю Савину ...и работа закипела...досталось нашей роте, тк растяжки надо было делать резными и товарного вида...нет желания писать ....
sergei: не..ну этото я помню!!!Я думал,что гранату из броника выбросил...типа ГЕРОЙ!!!
свн: дело было так...бросали гранаты с БТР...на учебном месте в бэтере был Скобей, "урюк " при открытии люка обшлагом бушлата зацепил ручку -и ни туда и ни сюда...замполит не растерялся (на то он и замполит) вырвал гранату из рук нерадивого "аники-воина" , успев дать при этом подзатыльник ...и за борт...хорошо, что еще не в сторону роты....эт надо было видеть !!!! А при закрывании люка поцарапал руку....вот так
sergei: свн пишет: замполит не растерялся (на то он и замполит Регулировал танковый полк в Либерозу.Остановился у въезда на полигон.Жду.Пошла колонна.Прошло пару машин и все.Ждал-ждал и закемарил.Проснулся под утро.Пошел давать втык.Почему меня не разбудили,когда колонна прошла...выяснилось,что больше не одной машины небыло...оказывается КрАЗ -топливозаправщик врезался в дерево,перевернулся,загорелся.Водителю придавило руку.Старшим сидел замполит роты.Тот шустренько выбрался через верх.Физическая подготовка была на уровне.А боец сгорел...Печально...
Александр: sergei пишет: .Тот шустренько выбрался через верх.Физическая подготовка была на уровне.А боец сгорел...Печально... И што ему было...........за оставление в опасности
sergei: Там,видать командир пострадал.По другому не бывало...
sergei: ГЛАВКОМ (ИКШВИ-2000) (из инета) В середине девяностых Военно-космические силы, где я в ту пору служил, присоединили к РВСН. Стратеги, блюдя высшие государственные интересы, немедленно направили все причитающееся ВКС финансирование на наращивание числа своих «Тополей», не особо заморачиваясь всякими спутниками, носителями, командно-измерительными комплексами и тому подобной малопонятной байдой. Результаты не заставили себя долго ждать - полностью деградировала многострадальная группировка ГЛОНАСС, с низких орбит пропали связные «Стрелы» и практически вся разведка, а болтающиеся без топлива вокруг рабочих точек полуживые стационары, в большинстве своем просто занимали орбитальные позиции, чтобы их не отобрал Международный Союз Электросвязи. Раззадорившиеся стратеги паровым катком прошлись и по оргштатной структуре ВКС, сосредоточившись, в основном, на частях управления космическими аппаратами, как на структуре явно бесполезной (действительно, ракету ведь запустил по врагу - и все дела, чего там еще управлять?). Расформировывались соединения, резались должности, сокращался личный состав - солдат срочной службы стал в частях ВКС редкой птицей, места за пультами управления и в дежурках заняли офицерские жены, сменившие платьица на кителя рядовых. В довершение ко всему мерзкие ракетосы внедряли на завоеванных территориях свои сомнительные ценности и обряды - «красную» форму с шевроном типа «елда в кустах», написание личных планов на день-неделю-месяц и т.п. Неудивительно, что «космонавты» считали ракетчиков козлами, и главным козлиной, естественно, был их главком Яковлев - каждый желающий мог убедиться, какой это гнусный тип, только взглянув на его недовольное лицо с холодно прищуренными глазами и брюзгливо опущенными уголками губ, взирающее с развешанных по всем углам портретов. Не минула кипучая реформаторская деятельность засидевшихся в шахтах стратегов и академию Можайского. Знаменитую Можайку, alma mater всех «космонавтов», ракетчики решили закрыть - ведь у них уже есть академия Дзержинского в Москве, зачем нужна еще одна в Питере? Встревоженное руководство академии металось из стороны в сторону, стараясь этого не допустить - академию срочно переоформили в университет, коридоры и аудитории увешали «елдой в кустах», а построенный инженерами и курсантами микроспутник «Можаец» переименовали в «РВСН-40» (в честь 40-летия РВСН), но даже эта подхалимская выходка желаемого результата, увы, не гарантировала. И тогда светлые умы Можайки решили поразить ракетчиков доселе невиданной формой учений - исследовательской командно-штабной военной игрой (ИКШВИ). По высшему замыслу, прибывающую с инспекторской проверкой группу высших чинов РВСН во главе с Яковлевым надлежало встретить в состоянии полной боевой готовности, ведя беспощадную борьбу с условным противником на картах условных штабов, и при всяком удобном случае демонстрируя недалеким стратегам инновационные разработки кафедр, худо-бедно привязывая их к тематике игры. Подразумевалось, что темные ракетосы, потрясенные полетом можайской мысли, тут же отрекутся от своих грязных планов насчет академии. Непосредственное проведение ИКШВИ было возложено на адъюнктов и 32-ю кафедру 3-го факультета - адъюнкты отвечали за инновации, а кафедра - за организацию командно-штабной игры. Выбор, в общем-то, был сделан правильный - ушлые адъюнкты под угрозой возвращения в войска могли подать свои диссертации под каким угодно соусом, а на 32-й кафедре уже год служили такие ветераны командно-штабных тренировок, как я. Академия перешла на военное положение - коридоры заполнились молодыми старлеями и капитанами с отрешенными взглядами, бредущими к библиотеке в надежде пополнить свои знания об РВСН, чтобы подогнать под их нужды свои научные достижения. В 209-й аудитории 32-й кафедры, которая после демонтажа старого «Куба» служила, главным образом, для проведения «мероприятий по сплачиванию воинского коллектива», спешно развернули командный пункт условного ОКИК, которому предстояло стать центром грядущей драмы. С замыслом учений решили не мудрить, разыграв традиционный сценарий КШТ ВКС: «синие» проводят воздушно-космическую операцию против ОКИК, который мужественно продолжает управлять орбитальной группировкой военных спутников. Мерзкие америкосы пускают в ход самые гнусные средства - бомбежки, ДРГ, забрасываемые передатчики помех и «пятую колонну», но тщетно - группа боевого управления (ГБУ) командного пункта ОКИК восстанавливает разрушения силами отряда восстановления боевой готовности, ликвидирует диверсантов и сепаратистов силами подвижного резерва и уничтожает ЗПП силами отдыхающей смены, вооруженной «лисоловами». По занавес отчаявшиеся янки идут на откровенную подлость и бомбят окрестную атомную электростанцию, радиоактивное облако от которой накрывает несчастный ОКИК, что, собственно говоря, и является финалом игры. Никто, конечно же, не ждал, что стратеги оценят сценарий - это было бы для них слишком сложно - однако вполне естественно полагалось, что если по стенам развесить красивые разрисованные карты, включить какие-нибудь мигающие огоньки и периодически что-то докладывать грозным голосом, то «ракетный пипл» схавает все как надо. А уж если добавить сюда адъюнктов, которые, по замыслу игры, должны были влетать в аудиторию в самые напряженные моменты с возгласами: «А вот адъюнкт Пупкин предлагает по этому случаю такую-то инновацию!», то в успехе ИКШВИ сомневаться не приходилось. Для создания мигающих огоньков была спешно сколочена сбродная группа кафедральных инженеров во главе с капитаном Мироновым, а ответственным за разрисованные карты был назначен я, как ветеран командно-штабных сражений в составе ГБУ многих ОКИК. Подготовка карт к КШТ является, скажу я вам, весьма муторным занятием, требующим философского взгляда на жизнь. Начинается все вполне безобидно - надо получить секретные карты участков местности, склеить из них большую карту поля битвы, поднять ее, написать заголовок: «Рабочая карта начальника ОКИК», нанести утверждающие и согласующие надписи и таблицы ресурсов. После этого, по идее, можно браться за поднятие самого ОКИК - нанесение радиотехнических средств, ВОПов, полевых районов, маршрутов движения патрулей и т.п. Но это по идее. Как только будет нанесен заголовок и утверждающе-согласующие надписи, на горизонте обязательно возникнет некое вышестоящее начальство, которое потребует в них что-нибудь изменить - место расположения на карте, шрифт, число строк, должность, фамилию и т.д. А поскольку внести нормальные правки в жирно выведенные черной тушью надписи без потери презентабельности карты является нереальным, то забракованная карта сдается в секретку на уничтожение, склеивается новая, и все повторяется снова. И снова на горизонте появляется некое начальство, имеющее свои соображения насчет надписей - и этот процесс может длиться бесконечно, превращая подготовку к КШТ в чрезвычайно утомительное занятие. Как я быстро убедился, подготовка к ИКШВИ по степени утомительности могла дать фору всем частям, в которых я служил. Во-первых, клеить карты и писать на них надписи тушью пришлось мне самому - солдат-помощников в академии не полагалось, а курсанты были на занятиях и самоподготовках. А во-вторых, всевозможных начальников в Можайке оказалось раз в десять больше, чем в части, и воображением они обладали куда более богатым. Короче говоря, после трех суток подготовки к ИКШВИ я окончательно вымотался. Не меньше досталось и группе Миронова - ей было поручено реанимировать древнее табло, многие годы пылившееся в 209-й аудитории и представлявшее собой огромный экран размером 2×3 метра, составленный из квадратных сегментов, на вид сильно смахивавших на туалетные стеклоблоки. Откуда здесь появилось это табло и что это, собственно говоря, такое никто не знал - документации на него не было, а старожилы кафедры утверждали, что табло было всегда. Одно было совершенно ясно - это военная техника, поскольку темные стеклоблоки были обрамлены металлическим коробом серого цвета, внутри которого густо переплетались сотни проводов, щедро приправленных пылью и паутиной. Кто-то выдвинул предположение, что табло является экраном древнего ЦУПа, на который можно выводить буквенно-цифровую информацию, и если сопрячь сей исторический раритет с персоналкой, то в ходе ИКШВИ можно будет печатать на табло данные об орбитальной группировке, изображать скачки оперативного времени и т.п. После трехсуточной возни со злосчастным табло ребята Миронова сопрягли-таки его с персоналкой, но сами еле ноги передвигали. Мы так замотались, что даже не сразу поняли, что ИКШВИ уже идет. Впрочем, это неудивительно - никто из ракетчиков к нам так и не заглянул, на бой условного ОКИК с условным противником им было глубоко наплевать. Проведя несколько оперативных скачков, руководство ГБУ удалилось «по делам», под шумок смотались остальные офицеры оперативной группы - к обеду в опустевшей аудитории остались только я, Мирон, и три его верных помощника. Нам не хотелось никуда уходить. Нам хотелось расслабленно сидеть на стульях, вытянув уставшие ноги, и тупо смотреть в темные глубины табло, на котором застыло время следующего оперативного скачка. Мирон, впрочем, сидел недолго - оглянувшись на дверь, он достал из кармана дискету, подошел к стоящей рядом с табло персоналке, постучал по клавишам - и внезапно унылое табло осветилось всеми цветами радуги! Оно оказалось цветным! Но это было не все - на огромном экране внезапно возникло огромное изображение жопы, лукаво глядящей прямо на нас своим «шоколадным глазом»! Изумленный вздох сменился ревом восторга - как мало, в сущности, нужно человеку для радости! Но и это был не конец - из бесстыжего ануса веселой жопы внезапно полетели блестящие искорки, которые, вращаясь, вырастали в буквы, складывающиеся в слова: ПРИВЕТ УЧАСТНИКАМ ИКШВИ-2000! СЛАВА РВСН И ЛИЧНО ТОВАРИЩУ ЯКОВЛЕВУ! Наш рев перешел в судорожное всхлипывание - честное слово, не помню, чтобы я когда-нибудь так смеялся! Довольный автор тем временем пояснил, что сделал это в Power Point, который, оказывается, поддерживает мультипликацию, и для просмотра лучше отойти от экрана подальше, к двери, тогда «зерна» совсем не будет видно. Повернувшись к двери, мы увидели, что один ракетчик в 209-ю аудиторию все-таки пришел. Был он небольшого роста, с широкими красными лампасами, фуражкой-аэродромом, погонами генерала армии и до боли знакомым лицом. - Товарищи офицеры! - обреченно скомандовал я. - Товарищ генерал армии, группа офицеров третьего факультета... э... проводит... э... Яковлев с минуту простоял молча, с явным любопытством ожидая, как я охарактеризую текущее времяпрепровождение «группы офицеров», но не дождался - мне на ум так ничего и не пришло. По цветным бликам на стене было видно, что неугомонная жопа принялась по второму кругу прославлять ИКШВИ-2000 и лично товарища Яковлева. Все молчали. - Поздравляю, товарищи офицеры, - изрек, наконец, главком. - Это лучшее научное достижение из всех, что я увидел сегодня в вашей академии. Некоторое время мы ошалело стояли, пялясь на захлопнувшуюся за спиной главкома дверь. Потом Мирон задумчиво спросил: - Я вот не понял, а кто кого сейчас обосрал?
sergei: ДНЕВНАЯ СМЕНА ЧАСОВЫХ КАРАУЛА (из инета) «Смена, подъем!» - самая ненавистная команда в армии вывела меня из полусна-полузабытья. А спал я в комнате отдыхающей смены, где кроме старых кроватей с матрасами без простыней, но с грязными одеялами ничего не было. Разве что над кроватями на голых, выкрашенных в синий и белый цвета стенах висели тэны, обогревающие спящих солдат. Казалось, только что закрыл глаза, а уже снова вставать и идти на пост. Ох уж эта двухчасовая отдыхающая смена, в которую не всегда успеваешь выспаться потому, что дотошные командиры довели ее до одного часа чистого сна. Боевой расчет, смена часовых по уставу, которая представляет из себя никому не нужный спектакль-пантомиму, прием и сдача порядка в караульном помещении - все это укладывается в два часа сна, положенные отдыхающей смене. Невыспавшийся, чумной, я пытаюсь быстро надеть сапоги, единственное что разрешают снять караульным на время сна. Рядом, возле соседних коек, солдаты моей смены тоже воюют с сапогами. Обувшись, я быстро выхожу из комнаты и врываюсь в туалет. Здесь, как всегда, занято! Иду в сушилку, где висят все наши шинели и плащи. Надеваю свою шинель и опять лечу в сортир, потому что мочевой пузырь разрывается от того количества чая, которым мы, караульные, забиваем постоянный голод. Едва оправившись, слышу новую команду: «Смена, получаем оружие!» Иду получать свой АК-74 ( автомат Калашникова разработки 1974 года). Следующая команда: «Смена, на улицу шагом марш!» Нехотя передвигаю ноги. Все мои действия - как в тумане: мозг упорно пытается уговорить меня поспать еще. Я же автоматически делаю то, что должен делать, и только стараюсь не свалиться где-нибудь и не уснуть. Смена с помощником начальника караула сержантом Ведьмаченко вышла из караульного помещения и направилась к пульту заряжания оружия. Уже наступило утро, которое выдалось сегодня солнечным и тихим, но почему-то безрадостным для нас. Свет режет глаза, привыкшие за ночь к темноте, по-прежнему хочется спать и ничего не делать. Но вот мы подошли к пульту заряжания. Пульт представляет из себя три стойки под автоматы и кирпичную стенку с резиновыми пуле улавливателями, продырявленными сонными солдатами в нескольких местах. Джон Макашев ( вообще-то не Джон, а Женя ) явно не в настроении - он тоже не выспался. Толкнув рядом стоящего Мышкина, Джон спрашивает у него : «Что ты так плохо на меня смотришь, Удав? По морде сейчас схватишь!» И подкрепляет свои слова ударом в плечо. Мышкин, ничего не ответив, смотрит в сторону. Мышкину в армии не сладко. Хотя он и не хлюпик и не маменькин сынок, унижают и бьют его довольно часто. Причин, почему ему достается больше других, несколько : во-первых, он прибыл из другой части и не успел подружиться, чтобы с друзьями давать отпор забиякам; во-вторых, никто с ним корефаниться не хочет, хоть он и не слабак, что очень важно в армии. Ну а в-третьих, он ставит себя слишком высоко перед другими - эдакий всезнайка с крутым, по его мнению, базаром ( мат-перемат в тему и без темы ), хотя знаний у него, если разобраться, не так уж и много. К тому же Мышкин в последнее время начал «тормозить». Подошедший вслед за сменой к пульту заряжания начальник караула лейтенант Дворянов, заспанный, помятый и непричесанный, не обращая на Макашева никакого внимания, спрашивает: - Что это за командирский бас я слышал в караулке? Начкар ( сокращенное от начальника караула ) сейчас отдыхает после ночных бдений и поэтому вообще как бы не относится в данный момент к караулу, так - разрядит смену, зарядит смену. - Да это подполковник Омулев приходил. - Не дождавшись команды начкара о заряжании, сержант Ведьмаченко кладет свой автомат на подставку для автомата, делает контрольный спуск, пристегивает магазин. - А , большой друг Ведьмаченко? - саркастически замечает начкар. - Да какой там друг - козел, придурок! - Видно, что сержант Ведьмаченко чем-то раздражен. Обычно Ведьмаченко добивается от командиров всего, что захочет : кому настучит на нерадивого солдата, выдвигая себя как образец честного воина, перед кем рисанется толковым замкомвзводом ( сокращенное от заместителя командира взвода ), подгоняя пинками и криками подчиненных, с кем из офицеров поболтает по душам, в разговоре раскрывая себя порядочным и справедливым человеком, в чем лично я сильно сомневаюсь. Методов у него много - к каждому командиру свой подход. А вот на подполковнике Омулеве, видимо, прокололся, не достиг своего. Вообще-то , таким как Ведьмаченко, в армии бьют морду, но у этого много влиятельных друзей, да и сам он здоровый - 182 см. рост, мощный, подвижный, к тому же серьезно занимался карате. Следующим за Ведьмаченко зарядил оружие я, потом Макашев и Мышкин. Макашев замечает, что у меня его автомат, протягивает свой : - На, Вася, забери свой автомат, а мне отдай мой. - Но это не мой автомат,- взяв из рук Макашева оружие, замечаю я. Мышкин, зарядив свой АК-74, обращается к Джону: - А почему ты, Джон, поставил свой автомат в пирамиду в ячейку первого поста? Доставал из пирамиды оружие Мышкин, и поэтому он боится, что его начнут ругать за перепутанные автоматы. - Свой автомат я ставил на свое место,- твердым голосом Макашев закрыл тему разговора. Джон Макашев неплохо устроился в армии: со своим братом-близнецом Саней они по сути верховодят у себя в роте. Прослужив год, Джон стал «старым», и теперь к нему прислушиваются даже командиры взводов, командир роты, офицеры. Вместе с братом среди солдат они сила, с которой приходится считаться. Хотя они оба и невысокие, но зато крепкие и умеют драться: до армии занимались рукопашным боем. У себя в роте, да и в других ротах они «бодрят», то есть бьют непослушных и тупых солдат, которые не могут за себя постоять. Вот и Мышкин им не приглянулся, и теперь за любой промах с его стороны, а то и просто так, братья Макашевы воспитывают Мышкина посредством избиения. Строем в одну колонну, ПНК (сокращенное от помощник начальника караула ) Ведьмаченко впереди, смена вышла из калитки караульного комплекса и отправилась в парк инженерной, автомобильной техники к своим постам. По дороге в парк Макашев бросает: - Четкая погода.- И, обратившись к Ведьмаченко, говорит: - Валера, а ты бы спросил у Омулева, будет сегодня в клубе фильм или нет. - Вчера капитан Борисенко говорил, что будет. Рабочий день до шести, так что наверняка фильм будет. По средам, субботам, воскресеньям, а также в праздничные дни в клубе нашей части демонстрируют художественные фильмы. Это почти единственная отрада для солдат, уставших за день в наряде или на работах. Показывают преимущественно старые черно-белые отечественные фильмы, но бывает, что привозят в часть и зарубежные картины. Я за свою службу пять раз посмотрел «Терминатора», три раза «Двойной удар», «Чернокнижника» и «Горца». Так как на кинобазе гарнизона мало зарубежных фильмов, а солдаты только их и желают смотреть, один и тотже фильм смотришь много раз. Посмотрев какой-нибудь зрелищный боевик с драками, после фильма старослужащие принимаются отрабатывать увиденные удары и приемы на молодых солдатах. Причем происходит это тутже у клуба при построении необходимом, чтобы идти в казарму. Смена караула выходит в парк. Ведьмаченко, идущий первым, замечает на КТП ( контрольно-техническом пункте ) комбрига ( сокращенное от командира бригады ), сидящего на крыльце. - Ногу взять,- тихо требует Ведьмаченко. Смена подобрала ногу и чинно прошествовала мимо командира части. В парке жизнь бьет ключом. Солдаты подметают, красят, убирают мусор, лопатами и ломами пытаются придать хоть какой-то надлежащий внешний вид территории парка. На днях должна приехать очень важная комиссия с проверкой техники нашей части, и поэтому в парке такая рабочая суета. Личные посещения парка комбригом случаются очень редко, видимо, и в самом деле комиссия очень серьезная. Обычно командир лишь пройдется по парку и опять спрячется у себя в штабе. А сейчас сидит, выпрямившись, на табуретке, внимательно наблюдает за работающими и раздает налево и направо какие-то указания. - Боря расселся, как туз,- зло бросает Макашев про комбрига. Самую тяжелую работу, не требующую мозговых затрат, с кувалдой, ломом и лопатой выполняют «запахи» - парни, только что прибывшие в часть, еще не принявшие присягу и спрятанные от солдат части на карантин. Ведьмаченко, ни к кому не обращаясь, роняет: - Все чего-то работают, суетятся.- Тут он замечает невдалеке начальника штаба бригады, тоже высунувшегося в парк, жестко и глухо приказывает: - Ногу взять! - Да мы в ногу идем, Валера, - успокаивает его Джон. Проходим мимо запахов, которые долбят что-то ломами. Они остановились и с любопытством смотрят на нас. Когда-то и я, в самом начале службы, заинтересованно смотрел на парней с автоматами. Мне они тогда казались самыми крутыми в части. А сейчас у меня у самого за спиной болтается эта опасная, но уже привычная вещица, плюющаяся смертью. - Вот запахи будут «вешаться» на зарядках, смотря на молодых, говорит Макашев. И я представляю себе мучения этих парней... Когда висишь на турнике и силы у тебя уже на исходе, от тебя требуют подтягиваний еще и еще. Уставшие пальцы сами собой разжимаются под тяжестью тела, но усилием воли ты заставляешь себя подтянуться. Подтянувшись и зависнув в неудобном положении ( подбородком над турником ), ждешь, когда подтянутся остальные, такие же, как и ты. И только после того, как все подтянутся, следует команда замкомвзвода опуститься, но не спрыгнуть, нет, а зависнуть в ожидании команды о следующем подтягивании. Кто-то не выдерживает и спрыгивает. На это у замкомвзвода несколько, так сказать, домашних заготовок, то есть вариантов, как проучить провинившегося, не выдержавшего нагрузки солдата. Один вариант - доконать бойца отжиманием, упражнением на пресс или рукоходом, другой вариант - врезать по морде и заставить снова подтягиваться, третий вариант самый жестокий - замкомвзвода заставляет всю роту отжиматься до тех пор, пока незадачливый боец не подтянется столько, сколько от него потребует сержант. Если рота при этом сильно устанет - солдату достанется от своих же сверстников. Слава Богу, для меня это все уже позади: я прошел духанку и эта жестокость на зарядках меня уже не касается. Странно все же устроены люди. Макашев и сам ведь мучился на зарядках, знает, что такое подтягиваться из последних сил на ослабших пальцах, отжиматься на дрожащих руках, и все же он уверен, что и другие обязаны это испытать. Испытать эти бессмысленные, сильно изнуряющие и не приносящие никакого толка садистские методы физической закалки, построенные вразрез со всеми принципами наращивания силы и укрепления здоровья... На нашем пути - пути следования сменяя караула - встречается техника спецбатальона. Не новая, выкрашенная в зеленый цвет эта техника производит впечатление мощи. Первыми стоят ИМР-ки - инженерные машины разграждения на базе танков, предназначенные для расчистки дорог. ИМР-ки снабжены мощными остроконечными ковшами, которыми без особого труда сшибают все на своем пути. За ИМР-ками стоят МДК - машины, предназначенные для рытья круглых каналов диаметром до двух метров. Мощные машины и, главное, очень полезные. Дальше стоят ПТСы - плавающие транспортеры. Эта техника вызывает особый восторг у солдат. При своей громоздкости эти машины развивают скорость до 80 км в час. К тому же эти транспортеры превосходно плавают, что делает их уникальной техникой. На ИМР-ках работают несколько парней из состава караула, с которым мы меняемся сегодня вечером. Увидев нас, сержант по прозвищу Карась, который на должности ПНК в своем карауле, кричит: - Эй, парни, у кого закурить есть? Мы отрицательно крутим головами, в знак того, что курева нет. Сразу за техникой спецбатальона начинается техника нашего батальона. У нас машин побольше, и имеют они немного другое предназначение. Скреперы, грейдеры и бульдозеры выравнивают грунт на дорогах, экскаваторы и краны, я думаю, всем ясно для чего нужны, а тяжелые механизированные мосты на базе КрАЗов и на базе танков выкладывают свои мосты через речки, овраги и ямы. Возле разобранного трактора копошатся солдаты, которым помогают два офицера. Из моей роты Леня Швец краном собрался поднять какую-то громоздкую деталь от поломанного трактора, и солдаты, подгоняемые нетерпеливыми офицерами, усердно пытаются помочь крановщику. Как раз напротив трактора, с которым возятся бойцы, расположены ворота второго поста. Сменой строем в колонну по одному через неудобную калитку протискиваемся на второй пост. На всякий случай, опасаясь офицеров, работающих на тракторе, которые могут навлечь на нас потом неприятности, Ведьмаченко производит смену часовых по правила устава караульной и гарнизонной службы. Четкие доклады, осмотр печатей, обязательное выставление одного из солдат караула на временную охрану и оборону поста, а также любые другие действия только по команде старшего, в данном случае - ПНК сержанта Ведьмаченко. Все это согласно уставу и составляет обязательную процедуру, которая отнимает минуты сна у караульных, дожидающихся смену в караульном помещении. Второй пост - пост ГСМ ( горюче-смазочных материалов ). На нем часовой охраняет бочки с бензином, соляркой и всякими маслами. Снабжен второй пост большой вышкой - высотой этажей в пять. За что часовые любят второй пост, так это за открывающийся вид с просторного балкона вышки. Вышка стоит на самом краю части, и поэтому в одну сторону лицезреешь приевшуюся армейскую обстановку, а в другие стороны видны обширные поля, покрытые летом зеленым ковром, на котором в теплое время года пасутся стада коров, коз и лошадей. На горизонте видны холмы - зеленые от густо покрывших их деревьев. Видна и деревенька - крохотная такая, приятная для глаз. Рядом с вышкой течет речушка, летом часто посещаемая рыбаками. Стоишь на вышке и смотришь, как кто-то вылавливает рыбешку из речки. В общем, на этом посту есть что посмотреть - скучать не приходится. Я на втором посту любил наблюдать закат солнца. На закате небо окрашивается в такие немыслимые краски, которые я никогда в жизни не видел и о существовании которых даже не подозревал. Если небо безоблачное, то громаднейшее пространство заполняется яркими розово-алыми красками с многочисленными красивыми оттенками, заметно меняющимися по мере исчезновения солнца за горизонтом. Если же на небе есть облака, то они, поглощая лучи солнца, начинают играть чудесными, завораживающими взор сине-голубыми красками различных оттенков. Я никогда не думал, что какой-то цвет может быть таким многоликим, каким я увидел при закате солнца красный и синий цвета. На втором посту Макашев меняет Макарова, отстоявшего свои два часа, и теперь с нами в строю новое лицо - Макар, так все называют Макарова. Макар родом с Сахалина, волей судьбы он оказался в нашей части, отдав первые полгода службы учебке. Макар неплохой парень, рассудительный, не наглый, легкий в общении и немного чудаковатый. Он добродушный как многие полные люди. Мне Макар импонирует, и наши взаимоотношения вполне уже можно назвать дружескими. Оставив Макашева на втором посту, мы потопали к третьему. Третий пост - самый ответственный, он охраняет хранилище с вооружением, поэтому сюда часовыми ставят либо сержантов, либо опытных солдат. Сейчас на третьем посту стоит Мурамов, близкий друг Ведьмаченко. Ведьмаченко торопится, он хочет поскорее увидеть своего кореша. За Ведьмаченко, быстро передвигая ноги, торопимся и мы. Войдя в калитку третьего поста, ПНК заметил раскрытые ворота хранилища. Он устремляется к ним и, не найдя там никого, с досадой в голосе бросает: - Вскрыли хранилище и ушли. У третьего поста обзор похуже, чем у второго, потому что он невысок, без балкона и стоит почти в центре воинской части. С третьего поста приходится в основном наблюдать за внутренней жизнью части, что тоже, в общем-то, не скучно. Опять Ведьмаченко стал менять часовых по правилам Устава караульной службы. Мне Ведьмаченко поставил задачу охранять пост, пока идет смена часовых. Сняв автомат с плеча и взяв его поудобней в руки, я, поставив указательный палец на спусковой крючок, стал высматривать нарушителя. Но какой нарушитель средь бела дня в парке полном людей совершит нападение на пост, расположенный в глубине части? Подошедший к нам с поста Мурамов, увидев меня с автоматом в руках, сосредоточенно высматривающего свою жертву, говорит: - Да расслабься ты, Вася... Я, поиграв в войнушку, нехотя забрасываю автомат за спину и последним ухожу с поста. Мурамова на третьем посту сменил Мышкин, я же заступаю на первый пост. Первый пост, хоть он и первый, по личному указанию начальника штаба бригады меняется последним. Вот я и гуляю по парку в ожидании своей очереди заступления на пост, наблюдая, как меняются другие посты. По дороге к первому посту проходим мимо нескольких хранилищ, которые я должен охранять ночью. Мои хранилища - это практически все хранилища части, которые представляют из себя длинные боксы с автомобильной, гусеничной и другой техникой. Одни боксы полностью забиты НЗ - неприкосновенным запасом, а в некоторых других кроме НЗ есть и действующая техника, на которой работают солдаты нашей части. Вместе с хранилищами ночью я обязан охранять и открытые автомобильные стоянки. В общем, если разобраться, то получается, что я охраняю весь парк. Какая ответственность! И все же иногда по ночам я теряю бдительность, и тогда может произойти всякое. Бывает, что и происходит... Обычно ночью, когда стоишь на вышке и смотришь на освещенные фонарями боксы, неизменно тянет в сон. И хоть ты и не вправе спать на посту, тело, уставшее от вечного недосыпания, все равно заставляет тебя лечь на пол и покемарить. Я не сплю. Присаживаюсь на пол и, надеясь на чуткий слух, думаю о своем. Вспоминаю гражданскую жизнь - ее хорошие моменты. Строю планы на будущее, когда отслужу в армии. Вдруг слышу какие-то шорохи, подскакиваю, внимательно осматриваю свои владения, отданные мне на ночь под охрану и оборону, и замечаю, что это бродячая собака рыщет в поисках еды. Опять присаживаюсь, вспоминаю, что случилось за день в части, предполагаю, что будет завтра, и соответственно планирую свои действия. Неожиданно слышу шаги близко от вышки. Резко поднимаюсь и вижу водителя командирской машины, идущего ко мне. Его бокс находится рядом с моей вышкой, но почему-то он идет не к воротам своего бокса, а ко мне. Кричу ему: «Стой, кто идет!» Водитель продолжает приближаться. Я начинаю нервничать, хватаю автомат, мирно покоящийся в углу, и кричу: «Стой, стрелять буду!» Шофер уже под вышкой. Снимаю автомат с предохранителя, досылаю патрон в патронник и начинаю поливать автоматными очередями нарушителя. Командирский водитель пляшет под пулями, как опытный чечеточник. Я жму на курок еще и еще, но все никак не могу попасть в везучего танцора. Замечаю бегущий ко мне на помощь караул. Вижу, как парни рассредотачиваются на местности и готовятся к стрельбе. Вдруг - резкий телефонный звонок, открываю глаза, в какое-то мгновение понимаю, что все произошедшее - сон. И быстро хватаю телефонную трубку аппарата, установленного у меня на вышке. В трубке кто-то усердно начинает допытываться - почему я не звоню. Мне ответить нечего, и я обещаю регулярно звонить. Приблизительно так проходит моя служба на посту ночью. Сменой во главе с ПНК сержантом Ведьмаченко в колонну по одному подходим к вышке первого поста. Она стоит в самом центре парка. Высокая такая, даже выше вышки второго поста, а балкон и вообще обалденный. Стенки балкона состоят из сеток, а пол из решеток, приваренных друг к другу. Поэтому, когда ходишь по балкону, испытываешь страх высоты, который вначале пугает, а потом доставляет удовольствие, щекоча нервы. Так как вышка в центре парка, у всех на виду, то и смену производим строго по правилам устава. Сначала Ведьмаченко подходит к спустившемуся часовому и выслушивает его доклад, потом я подхожу к отмучившемуся солдату и слушаю его доклад, который иногда, когда рядом никого нет. Представляет из себя что-то вроде: «Тру-ля-ля, жу-жу-жу, ча-ча-ча, укушу». Доложив о сдаче поста, бывший часовой уходит, а я, доложив о приеме поста, лезу в свою конуру, в которой мне предстоит провести два часа.
Владимир Мельников : Продолжение рассказов о службе солдата в комендантской роте. Рассказ "Ночной марш" часть первая. Ночной марш. Ночной марш табуреток завершился к полуночи, командир взвода, дежурный по роте, не возвратился ни к полуночи, ни под утро, он, Сергей Гузенко это станет делать не скоро, пока идёт по наторенной дороге за вперёдсмотрящими, протоптавшими дорожку до него, но Серёжа человек незаурядный, он быстро усваивает отрицательные примеры, а усвоив первопричину всех неуставных отношений в роте, изменит своё отношение ко всему происходящему и очень даже к лучшему, Серёжа определит себя в особую группу людей, людей, которые не хотят мириться с безобразиями, с очковтирательством, с разгильдяйством, с затрапезностью и всем негативным, что успело нарасти коростой на теле мотоциклетного взвода. Сергей Гузенко, ещё салага, в смысле зелёного поля жизненного опыта, попал в ситуацию очень скажем щекотливую, дело в том, что до него мотоциклетным взводом командовал командир роты, старший лейтенант Лемешко и вот картина маслом, я командир роты, старлей, а ты на моё место салагой из Форсцины, только-только из пробирки вылупился прапорщиком, зелёным презелёным, как моя тоска. Я на роте, ты на моём взводе, я карьеру на нём делал, лепил-лепил и слепил, вот они, лучшие люди восточной Европы, искатали её вдоль и поперёк, я передал тебе наилучшее соединение в роте, самое боеспособное и качественно надёжное, выдрессированное и натасканное им в течение года, я остаюсь на роте, удача полная и окончательная, меня заметили и приветили, я оказался в теме и штабной обойме, всё в жизни складывается никак не меньше, чем у Кутузова, всё в одну корзину, в обе руки, взвод мой, вот он, при мне, бойцы горды и счастливы заслуженным повышением любимого взводного, все имеют свои законные претензии на осуществление желаний, на осуществление мечты жизни, вот она удача, он знает, какой я хороший, он помнит мои героические поступки, всё происходило на его глазах, ну как тут не рассчитывать простому солдату на кусочек отпуска, на сопливую лычку, на новую машину, маленький комод, на замок и ключи от него. Кто бы ни пришёл на твоё детище, что бы он потом не стал делать со мотоциклетным взводом, я всегда буду сравнивать и ревновать твои методы руководства и мои, я каждый твой шаг, каждый твой жест сберегу, я наведу критику и каждый шаг твой буду контролировать и тыкать тебе этим, тебе не жить легко и беззаботно я не смогу не вмешиваться в дела рядового взвода, я из-за личного тщеславия и неусмирённого самолюбия не премину заскочить на минутку, на сей момент во взвод и пока не отболела пуповина, я не отпущу их к тебе под твоё лёгкое крыло. Командиры и простые бойцы не имели ничего против назначения Лемешко на роту, а Гузенко на взвод, нас об этом никто не спрашивал, мы могли только пассивно наблюдать и обсуждать вещи, о которых случайно узнавали, не всегда в истинном виде, но обсуждали, а что ещё солдату делать в армии, есть работа, работаем и чешем языком, нет работы сначала чешем языком, потом смазываем тачку и снова чешем языком. Ревность командира роты была справедливой по отношению к новому командиру «его» взвода. Командир роты был человеком высокого роста, роста с небольшим мужзским «гаком», скажем, выше среднего, телосложения поджарого и стройного, если бы стали искать человека военного, подходящего на роль порутчика Ржевского, то первая проба оказалась бы за нашим ротным, Александром Даниловичем Лемешко, человеком украинистым с воспитанием не ниже Киевского. Новый командир взвода прапорщик Сергей Гузенко в силу моего личного уважения к его личности, на кинопробы предложения не получал, в его почтовом ящике дети школьного возраста бычки со спичками прятали, но писем с приглашением с киностудии имени Александра Довженко там не находили. Сергей Гузенко был человеком куда южнее товарища командира роты, его южность доходила аж до города Краснодара, а корни и того ниже, Сергей был коротышкой и это было очень заметно, но коротышками были и остальные товарищи прапорщики, командиры взвода обслуживания и комендантского взвода, а так же зампотех роты, их рост составлял примерно метр с двумя кепками и в общей сумме приближался где-то к 1, 60-1, 65 см, если перевести на немецкую систему счисления, на сантиметры. Чуток повыше их был ещё новее командир взвода, товарищ прапорщик по фамилии Чекан, этот приближался к нашему типоразмеру, но до 1,83 не дотягивал, он осел главкомом зенитно-ракетного взвода. Высок был начальник дивизионного склада и всего комплекса столовых, товарищ прапорщик Захарченко, в его ведении наряду с продуктами питания и напитками глотания, приходился взвод славных расхитителей КЭЧ, были ещё кое-какие малозаметные наземные цели типа начальника столовой старшины-сверчка Луценко и его клона товарища, водителя автобуса по фамилии западных украинцев, как-то: Яворского. Командирами взвода писарей числились сами штабные майоры и подполковники, особистами никто не командовал и никто даже не пытался этого делать, каждому хотелось дослужиться хотя бы до малого, до старшего прапорщика и заменить ненавистную ГДР на преотличный остров Сахалин, как мёдом помазанный на всех дембельских картах офицеров и прапорщиков того времени, никто не хотел отправиться туда под конвоем, каждый хотел туда с женой и контейнерами, но расконвоированным, ну их, этих непонятных особистов, нехай их мают кто хочет, пусть пасутся, как хотят и питаются подножным кормом сами, каждый пусть добудет себе пропитанием постукиванием собственного клюва о дерево военноприсутствующих в ГСВГ. Особисты только жрали в нашей столовой, пожирали наш кислород в кубриках роты второго этажа, гадили, но уже более распространённо, используя для этого всю систему калоприёмников и первого и второго этажей, расходовали водные ресурсы подвального умывальника и всячески топтали тщательно выстриженные газоны, чисто подметённые дорожки и пачкали сапожищами отполированные «Машкой» полы всех трёх ротных уровней. Пользы от их присутствия, разве что не забирали в свой «воронок» ночью, и то лишь по той причине, что спали в это время в самом сердце нашей прекрасной роты, и им не приходило это в голову, ну, в смысле, проводить арестование во сне, этого они так и не научились делать даже до настоящего времени, а мы с ними этими соображениями и не стали делиться, а то бы они стали это применять так широко, что «воронки» разъезжали бы сами по территории страны в режиме «автопилота», производили бы арестования, а проснувшиеся особисты приходили бы даже сами в ужас от такого огромного улова, от прогресса, которого достигла наука выкорчёвывания всего, что растёт не строго вытянув шею к «солнцу». К особистам никто никогда не заходил, нет, не потому, что боялись или не хотели с ними подружиться, просто не хотели оставлять отпечатков своей судьбы на их тест поверхности, пусть их поле пашут слоны, кстати, а что думают сами слоны об особистах? Мы не отклоняемся от темы писания, без этого не можно покидать территорию гарнизона, мы не собираемся просиживать штаны до дембеля, пора на выезд, нас ждут великие дела, так стал говорить нам всё чаще и чаще наш замполит роты, а что бы это значило? А то, засиделись мы в роте, вытоптали все свои насиженные булыжные места, пора начинать знакомиться с окружающим миром, с немецким народом, его укладом жизненным, с его образом построения идеального социализма на чисто немецкой земле по схеме: две Германии, социализм один на двоих. К поездкам мы начали готовиться, ещё находясь в карантине, техники переломали и перечинили горы и небольшой отвал, мотоциклы тоже получили немалую толику и смазки и чистки, а поговорка, применённая к одному нерадивому водителю до сих запомнилась, запомнилась не потому, что умная, а лишь потому, что прозвучала из уст ротного зампотеха Юры, тихо произнесённая, почти что про себя, она отразила состояние прибывшего пополнения молодых водителей и её подготовку кратким стихосодержанием. Относилась к она и к нам, а пришлась в тот момент, когда те «которые», так теперь зампотех в прошедшем времени единым словом вспоминал сразу обо всех шоферах, уволенных в запас этой и десятью годами ранее осенью. Те «которы», являлось накопительно-раздражительно-скотскиотносившихсяктехнике-разгильдяйскисложившихся-нарицательное всуе своём слово, к нему относились все светлые и тёмные личности, маломальски имевших и отношение и влияние к процессу ухода и содержания в режиме боеготовности, закреплённой за комендантской ротой техники. Люди, ничто, техника всё! Это до сих пор записано в партийном билете товарища прапорщика, зампотеха нашей роты, это же самое записано пунктом номер один и у другого товарища прапорщика, командира взвода обслуживания и я ничего не имею против подобного рода записей, ибо знаю причину наших бед. Что же сказал перед началом подготовки в ночному 100 километровому маршу товарищ прапорщик, я думаю, вы уже сами ответили, на причину отказа в запуске мотора молодым духом, усевшись за баранку и выпихнув из кабины взашей «липу», но не водителя, «липу», я сказал (сказал зло зампотех сам себе), «липу», которую приволок со стадиона командир роты при осеннее-зимней закупке рабов при распродаже нелеквида, прибывшего случайно из Фалькенберга, по случаю ремонта железной дороги и некудадевания вторсырья, произведённого мамками и папками сразу после получки одновременно во всех уголках необъятного СССР 18 годами ранее, когда любимая червивка стоила сущие копейки, а самогон водился в каждом доме и пробовали его даже малолетние дети и я то же. Выкинул за борт «липу» и одной рукой за ключ зажигания, ногой на акселератор газа и тихонько-легонько мармошу с первого качка Чуку-чуку-фук-фук-фук-во-во-во-во-во-гух-так-так-так-так-так беззвучно на холостых оборотах тише воды, ниже травы, но быстрее стотридцать первого, зилуша стал поукивать и потукивать тишайшим мотором на удивление нам стоящим вокруг, да около события. Зампотех уцепившись рукой за косяк дверного проёма, выставив ноги на подножку прокомментировал сие следующим образом «И машина як машина, и бинзину повный бак, и искра як горошина, нэ заводыця ни як. Дило було нэ в машини, довбо…через йоб сидел в кабини!», и ножки на асфальт обеими ступнями, двинулся прочь, не дожидаясь нашей реакции и комплементов, и это было главное. Только здесь, в армии я сумел правильно и качественно выражать свои мысли и только здесь я познал настоящую глубину народной мудрости, спасибо тебе родная, если что, я твой навеки, учиться никогда не поздно. Из отдельных эпизодов стала складываться общая картина жизни и службы, первое что нас ожидало, это 100 и 500 км марш по дорогам Германии, несколько выездов в запасной район, Новый 1981 год, затем общедивизионный смотр-выезд техники, устроенный за пределами гарнизона, затем дивизионные учения или попросту «дивизионка», далее ещё пара командно-штабных учений и всё, цикл полугодового пребывания замкнулся, далее затишье, прибытие нового, более «тёплого» пополнения, увольнение в запас, после прохождения молодым пополнением карантина всё повторялось по-летнему варианту, и так два года подряд. Нам объяснили нашу задачу на первое полугодие и мы стали готовиться к её выполнению, при успешном прохождении всех уровней, можно было рассчитывать на отпуск, при экстренном выполнении, пятилетку за полгода, отпуск в оба конца, как только прибывали наши души с учений и касались ногами, обутыми в юфтевые сапоги брусчатки перед штабом дивизии, скажете, что такое из области фантастики, так вот вам один из тукающих по клавишам примеров, второй и третий будут отправлены в отпуск ещё раньше меня, но военных миссий союзников, я тогда ещё не освоил приёмов ловить, да и техника у меня была иной конструкции, но об этом немного позже. Итак, до Нового года с 15 декабря по 31 декабря, надо успеть пройти маршами через некоторую часть Германии и произвести закрепление водителей за автомобилями, провести командно-штабные учения с выездом в запасной командный пункт в район Еслебена, подготовить технику и личный состав к предстоящей суровой зимней кампании и не забыть подготовиться, и как следует отпраздновать Новый 1981 год, и вот пожалуй на сегодня и все задачи. На улице температура воздуха пока не сильно нас касалась, если не залезать на брюхе под машины, то обстановка была вполне комфортной, остывать на минус 2-4 градусах не успевали, но и не потели, времени было хоть и впритык, но повезло благодаря помощи целинников. Их помощь заключалась в том, что машины они доставили обратно из Союза в таком состоянии, что разве только следы буйных пьянок на них и остались, краска была вся облуплена, новая не ложилась, шасси были выбиты вместе осями и полуосями, карданы гуляли пешком по асфальту подметая пыль, сход-развал существовал только в теории, машины были убиты в говно и скажем так, вовремя. Автомобильная промышленность стала выпускать новую серию колёсной техники, с электронным зажиганием, с гидроусилителем руля, с автоподкачкой, с автоматикой и блокировкой мостов, улучшенной проходимосью и тёплыми уютными салонами. Передвигаться по дорогам ГДР и её полигонам на такой технике стало сплошным удовольствием, особенно для тех, кто получил возможность спихнуть в ремонтные заводы ГСВГ мармоны с ручным приводом руля, на управление которой водителю приходилось чаще стоять в кабине, чем сидеть, стоять и надрываться, поворачивая баранку руля и пытаться вписать машину в крутые повороты горных дорог гор Гарц. Кривые стартёры стали уходить в прошлое, переключатели мостов появились в кабине водителя, краны переключения бензобаками тоже разместили здесь же в кабинах, не надо было больше останавливаться, выбегать из машины, чтобы перекрыть пустой бензобак и открыть кран на полном, запасном баке. Всё это мешало, машины отставали в пути и часто терялись, а это было не есть хорошо, получили и наши духи пару новых ЗИЛ-131, пару ГАЗ-66, ЗИЛ-130 (продуктовый), новые пару «Прогрессов» автобусов, пару мармонов скроенных так хорошо, что до сих пор Сибирские просторы охотно их принимают и пользуют на своих непроходимых лесных просеках в местных лесничествах. Плохо было и другое, достались они в руки «липы», обманным путём проникшей в роту при отборе, тест драйвов тогда не успели придумать, а слова типа « я ж той само голову колгоспа «червоний прапор» возыв!» оказались роковыми для сборщиков утильсырья из молодёжи. Правдой оказалось только то, что права быи настоящими, всё остальное было «липой». Уроки вождения прогуливались в СПТУ, изучение матчасти не наблюдалось, «та йя той машини с закрытымы вочамы такого шороху навыду, щёй на другом крайю сэла собакы загавкайуть!» Рыболовители сельских прудков и яры являлись свидетелями наведённого шороху на местность и собаки своим лаем долгие месяцы в испуге напоминали людям, что шорох таки состоялся и ляды рыболовителей выдержали удары от свалившихся в них машин и тракторов, а отсутствие на прилавках зеркальных карпов и белых амуров долгое время являлось подтверждением правоты бурсников о том, что шорох случился не только в этом колгоспе, что не только здесь не удалось ляды поднять и понизить уровень воды в прудке, что и в колгоспе «сорок рокив бэз урожаю» тоже картина не лучше, что остался и зеркальный карп и карп обыкновенный, и карась болотный и речной, и толстолобик и белый амур, осталась всякая другая мульва под зимним зеркальным льдом, доставать теперь её оттуда не бреднями колгоспными, а острозаточенными копьями из 6 мм проволоки, бить единым ударом и шишки «китов» и на боку лежащих карпов.Ловить и морозить рыбу будут не в сельпо, а в клунях мамки, тех самых прогульщиков 6 месячных курсов учащиеся СПТУ. Откатали свою программу не на полигоне, сидя за баранками ГАЗ-51, откатали программу гуляя по жопе пугами и дрючками родители, выгнали на мороз в одних обрезанных до щиколотки валяныках прогульщиков родители, сунули миску люминиевую в обе руки, да велели шалопаям швыдэнько сбигать до погрэба, та й прынысты остывших малосольных товстолобыкив, та й другым разом моченых дыкых грушок з росолом из той бочкы, шёй попэрву сбиралы с Крутого яру с Пидлямцови. Груши дички собирали всей семьёй по осени, кто быстрее, дикие кабаны или люди, груши долёживали в клунях, а потом замачивали в огромных деревянных бочках с подстилкой по дну слоем ржаной соломы, заправкой рассола в пропорциях четыре ложки соли и четыре ложки сахару на ведро воды, больше класть было жалко, национальная черта боролась с каждым граммом излишнепотраченного продукта, даже если речь шла о себе, ничего не поделаешь, тут лучше не должить, только бы не утратить в поколениях замечательную черту жадности. Это потом, когда грушки и яблоки были на зимнем столе, можно было поворчать, что мол, не доложила мать, но то к слову, степень оценки матери всё равно сохранялась высокой, это уж как водится у всех народов, обладающих врождённым геном жадности. Карпы и слабосолёные и жареные в вэршках на столе, грушки мочками вниз в другой миске чуть доли вид карпив, сала шмат прямо в обсыпке из соли натэртый часныком нарезан огромными слоями и лежит в отвале весь в прожилках мясного бекона, бутыль мутной горилки з крадэного буряка с качанном кукургузным замисто затычкэ возвышается над этим благосостоянием рядового тракторно-механизированной бригады, Батько уси жилы порвав працюя на колгоспных нивах на своём старом ДТ-54, а той Колюн всэ гарцював, та й гарцював по чужим селам, литом по чужим садам, та й бахчам, вэсною жаб давыв, да карасей в жабьячем пруду вёдрами на удочку таскав, так и дотаскался, то мэдовку с сада, то Галю с другого сэла, то карасикив с ладонь размером, а время то тю-тю на воркутю, убежало сельского хлопчика время пид саму Лямцову и пришло время сдавать экзамены в районной БУРСе (по-новому, по-русски: в сельском профессиоанальном училище для слабодисциплинированных раздолбаев) и оказалось на поверку, что рано сало пожрали вместе с Колюном, не осталось и карпов в погребе, только горилка та й гроши, вот и все папкины растраты. Пошло в зачот тры чирвонця отложеных с премии за уборку буряка в декабре на новую обувку всё тому же Колюну, чэтвэрть горилки перваку, моченыйи яблука антоновские и мишок хорошого крипкого самосаду. Прилипли к слюнямым кончикам пальцев мятые совзнаки достоинством три по десять (знал бы Колюн, вумнийе був бы з собойу взяв бы ти гроши, йк раз сто марок и було бы на служби), перешли в тёплые руки мастака СПТУ и горилка и антоновские яблоки, шош робыть, колы мало грошив платють, це казав свойим мастакам той Герасим Яковыч, шёй с тои получки в 60 рублей делать можно, разве что новорожденному на родыны кынуть чи на крыстыны. Получив не Колька, а его тату Мыкола Батькович те права на вождения автомобиля, но не на само вождение, что большая разница не только на Украине, но и во всём братском СССэРе, так и согнал его, спасибо не матюком наш зампотех из кабины мармона, прозванного на Украине ещё и Захаром, уж, почему так, этого даже сам приравненный к украиноговорящим, не имею понятия, но да речь сейчас не об этом. И Колюн и Валюн, в смысле, Валентин и Витя и Вовчик, все как вышло на поверку, оказались полной армейской «липой», откуда нам было знать, тогда на стадионе, когда нас ротный самолично выбраковывал от остальных, что ему истинно говорить, что мы видели машины и мотоциклы, что слышали про фазу и нуль, что в состоянии отличить самогон свой от бабкиного Любиного, настоянного на курином помёте или говорить, то, что и сказали «Да, можем, знаем, легко! Ну, возмите меня в роту!» Сказали, привели, выкормили, выпоили, как молодняк на гусиной ферме, шеи тонкие, в подворотничках болтаются во все стороны, ручки-ножки во, со спичку, тень, да кости от них. Какие солдаты из нас, нас бы на полгода в откормочный цех племсовхоза на орехи и жолуди, и только потом только спрашивать с нас службу Родине, но что имеем, то имеем, я так думаю, считали и наши командиры и сам товарищ Устинов, урожай сечки и дробь 16 в этом году был рекордным, вышел срок хранения мясных концентратов и свинных тушек срока закладки в закрома Родины года 1947 го, зима обещала быть морозной, аппетит в такое время всегда превосходно-отменный и прибавка к весу 54 кило на 1, 83 см роста должна была составить 17 кг и дойти до нормы перед самым моментом проведения экзамена на зрелость нового пополнения в канун проведения зимних олимпийских игр, то-есть зимней дивизионки, рассчитанной на одну неделю сроку. Время беготни закончилось, вся техника с утра была построена лицом к штабу, место проведения смотра перед маршем ночным, автопарк комендантской роты, мороз 7 градусов, сырость до сосулек на усах, на руках трёхпалые перчатки, на ногах юфтевые сапоги, на весь комплект одежды солдата (две пары нижнего белья белого цвета, одна из которых х/б, а вторая байковая, полушерстяная куртка и такие же шаровары) были дополнительно надеты: кожаные куртка и шаровары чёрного цвета, густо смазанные и начищенные до блеска, имеющие ватную куртку и брюки под ними, далее, шерстяной намордник колючего цвета, дико раздражающий всё лицо и голову своей козлиной шерстью, а также каски белого цвета со сплошной красной полосой по окружности и звезды такого же цвета, и естественно, шапки-ушанки под нею. Намордник был такого убогого размера, что мы, находясь в нём, не в состоянии были различать свой-чужой, он так закрывал нам лица, что от них оставались открытыми лишь угольки смолистых глаз, но до того, чтобы запоминать, у кого какой кариести глаза, да нам и в голову не приходило, и особисты на это внимания нашего почему-то тоже не обращали, слабо, скажем они с нами в этом плане работали, вот на счёт «постучать», это у них всегда пожалуйста, а вот на счёт «свой-чужой», так дудки, станет такой подставной из числа сочувствующих «НАТО» на перекрёсток, да и отправит колонну прямиком аж до дружественного Бонна, поди полом разберись, что это не мой промах был, и марки мои ему тю-тю и отпуск в Бонн, мой тоже тю-тю, тьфу ты, в Москву отпуск мне нужен, совсем потерялся в этом чёртовом наморднике, так зашифровался, что и вправду на Бонн потянуло. Интересно, а там наши алюминевые марки принимают? Сколько я там их успел накопить, а? Боже, кто придумал эту форму одежды, не регулировщики, а сущие «агент 007», кто, где, кого на «Х» можно посылать, а от кого можно трёхпалый кулак в бочину получить, ходи теперь да в рожи заглядывай каждому, может метки мелом кому не то мазнуть, хотя бы со спины, украдкой, чтобы ненароком не подставиться. Духотища и взмокщина явилась в наши скафандры, пока напяливали в кинозале, сидя на полу, всю эту дрибедень, семь потов успело сойти, это же с каких простите меня, кормов, это, что же от меня останется к концу зимы, если регулирования, предвещают нам командиры, будут частыми и затяжными, это сколько каши я должен буду перед этим скушать, да это же ни одному ротному кабану на свинарнике не пожелаешь перед 7 Ноября. Обещают правда кашу отчасти саловым эквивалентом заменить, да разве, то можно «салом» назвать, что выдали каждому перед смотром личного состава и техники сегодняшним утром, господи помилуй Колюна, да хто посмел пугать его неокрепший боевой дух, тем, что условно нельзя называть «салом», да хиба ж ти нимци бачилы иншо то, настоящее сало, та хиба ж ця шкурка со щетиною может подходить хотябы под некое понятие «сала», как такового, это ж чем, какой картоплей кормили дристуна, напичканного глистами и названного в честь его родича, тоже свиным именем, та хиба ж с того кабанчика могло получиться «сало», когда ни мучицы, ни хлиба воно нэ бачило, а кормили его скупые немки половой, поросячьей картошкой, да крапивой с гычкойю вид кормового буряка. Три взвода и отделение охраны особого отдела, расположились перед строем выкаченных из боксов автомашин и мотоциклов, сотня солдат вымораживала жиры на первых «серьёзных» Германских сыро-морозяках, сыро, от слова «сырость, промозглость, мерзость погодная» доставляла настоящестоящим болше неудовольствия, чем тепло наших упаковочно-регулировочных нарядов. Из всех стоящих перед строем боевой техники, мы были самыми красивыми, самыми «фазанистыми», красота нашей регулировочной формы, высокие воротники танковых бушлатов, покрытые кожаным дерьмомантином, выделяли нас в особую касту военнослужащих, мы, регулировщики, смотрели на всю эту автомобильную шу-ше-ру с высока мотоциклетной люльки, мы будем им указывать путь, и куда бы мы не махнули своей волшебной палочкой с подсветкой в ночи, а именно ночному маршу сегодня суждено было случиться, и никуда им не свернуть, не вывернуть рули гидроусилителчми, кроме, как в темень вторичного значения автодорог, и вовсе не автобанов, о которых это дубьё в мазуте сейчас мечтало и тащилось от счастья, режим счастью задавать будем мы, светом от лампочки, присоединённой к двум пузатым батарейкам в наших жезлах. Туда вас, в темень пустотную, в нетоптаные снега, в глухомань пустынную, тридцать километров в час, предел ваших мечтаний, забудь Колюн о своих вышиваниях в колгоспи «сорок рокив бэз урожайу», не вышивать тебе по стэпу, а клевать пшено ближе к полуночи, после приёма горячей пищи на обочине, постукивать тебе каской по баранке руля и шарахаться в сторону от каждого перебегающего дорогу столба. Пробежал перед носом мармона столб чи ота собака якась, всэ, слывай Колюн воду, следующая поклёвка пшена обойдётся роте потерей мармона, укомплектованного Рахубой «бабочкой», огромного размера, непомерной ширины и высоты, выше сверхвсех допустимых в горном Гарце размером спецкунга, передвижного, раскладного полевого штаба дивизии на мармоновских колёсах с удлинённой в полтора раза штатной рамой, автомобиля чудо-техники, исколесившего все части света ГДР, побывавшего во всех кюветах и застрявшего во всех лужах Германии. Себя я нахвалил достаточно, а что до остальных, да хрен бы с ними, им и одежда-то не нужна, так, лишь бы зад от сквозняка, гулявшего в кабине, прикрыть, это я всё больше себя перед страшной ночью одиночества подбадривал, не галушки с клёцками, да мочёными дикими грушками едем кушать, дай Бог, чтоб успели ужином перед маршем накормить и то хорошо, а то, и того может не быть, раз сало с сухарём сунули в противогазную сумку, да фляжку воды приказали получше на теле припрятать, так, чтобы было удобно, если что, на улице доставать, то ужин может оказаться в пролёте, а от жёлтого сала, посыпанного жгучей крупной солью «лызунцом» толку будет мало, сухарь и того страшнее, он вроде и есть, а встал на пост и его уже и нет, только крошки под коронками остались, растает и не успеешь дождаться автоколонны, с чем тогда сало-шкурку кушать, и от соли нет возможности отделаться, не велели счищать, то ли обрахно собираются собрать после марша, то ли боятся, что сало на последней степени издыхания и успеет испортиться на сорок третьем году и одном дне с половиной, хранения, а может, это уже моя мысль, может соль необходима для того, чтобы долгое время не хотелось пить, хотя, какой нафиг пить, не май месяц, декабрь не самый жаркий месяц в ГДР, какая жажда. Интересно, подумал вдруг я, а я я когда становилось скушно или холодно отвлекал себя всё чаще тем, что иногда думал, так вот, а нет ли меток дембельских на том сале, что мне подарили старшина роты, надо будет проверить и если не получится его снямать, так поставить на нём метки, ну, например выдавить ногтем ДМБ-82 или того хуже, написатьслово матом, а чтоб выбросили то «сало» и никогда больше по наследству от дембеля к дембелю больше оно не имело хождения, раз нельзя будет его съесть, пусть не по-хохляцки, но всё же выбрость егодолой. И мы и сало околели к концу строевого смотра, ноги примерзать стали первыми, руки ничего, то что доктор прописал, есть надежда, что смогу после дембеля кому надо пуговички или крючёчки на лифчике расстегнуть, а это уже позитив, руки, оно для мужика главное и тут, в кубрике после отбоя и там, с крючёчками на спине. Намогдник утомил основательно, надо будет при выезде избавиться от него первым, что смогу сделать, это сомнения не вызывало и обсуждению не подлежало, лоб горел под шерстянкой и трбовал не чесания, а больше раздирания на отдельные клеточки материи кожи, волосы под шапкой просто взмокли и тоже горели огнём, шея уже вся была красная, туда я успел продраться и чесал прямо через поверхность намордника, уходящую во внутрь танкового бушлата, так далеко, что и плечи по самый не балуй были основательно прикрыты этой заразой из чесучей шерсти, там тоже всему наступил большой «кердык», перетянутое пополам туловище задыхалось от вошебойки утеплителей и из ПШ и слоёного пирога формы реулировщика, жить оставалось совсем чуть-чуть, будь он проклят и ваш марш и ваши утеплители, сигану сейчас в сугроб для охлаждения, да где они те сугробы, клятая на все манеры безснежная первая зима, хоть бы чуток снежку набросала, всё осень, да осень. Так, это о чём там сейчас ротный метелит, о времени покидания роты, выезд по сигналу тревоги, примерно перед ужином, что, что, сало не вынимая не поедать? Это, как же возможно, неужели это не вынимая можно поедать, не ужели и такие случаи происходили, тааак, час от часу не легче, значит кормить меня будет моя противногазная сумка, меню заложено в провощенном куске бумаги и единственном сером сухаре 1947 года сушки, из чего в том году в основном пекли хлеб, из половы, коры, муки обдирочной и лебеды? Или уже тогда стали выпекать первый нормальный ржаной хлеб, каков на вкус мой сухарь в 1980 году, съеденный на перекрёстке в одном из городков Германии?
sergei: Учебка из инета Взято с ЖЖ Армейско-националистическое (расистское) В нашем батальоне национальных проблем не возникало. (В учебке были, но об этом в другой раз). И всё - по одной-единственной причине: русские, украинцы и белорусы составляли подавляющее большинство. Средняя Азия оказалась не то что в меньшинстве - просто в пролёте, а посему вела себя с исключительной вежливостью и дружелюбием. Были трения, драки пару раз встречались, но эти были драки не по типу «ты, чурка долбанная - а ты, масквич-чума» (чума - это не холера, а «чмо», сильное армейское оскорбление.), а по обыкновенным поводам, не поделили что-то. Надо еще отметить одну вещь - наш призыв (май 1989) был самым большим. Летом 1989 из армии погнали на гражданку студентов (уникальный случай, если призадуматься), а посему к осени того же года учебки вычищали просто под ноль - в войсках начало не хватать народу. Соответственно, когда к декабрю 1989 мы окончательно оформились в нашем батальоне, Влад Дацевич, «дедушка», в курилке как-то вздохнул: «Ох, что-то до х..я вас наприходило...». Соответственно, когда мы стали «фазаньём» (годичниками) наш период - это была сила с которой приходилось считаться (дедам, понятное дело, меньше, а вот молодняк был настороже). Вообще-то жизнь молодому способен испортить любой старослужащий, вне зависимости от национальности. Я видел такую погань среди русских, что даже счас, спустя столько лет не задумываясь бы ни на секунду размазал бы по стенке и не пожалел нисколько (а некоторых конкретных и до сих пор хочу... их счастье что не знаю я их адресов в их дремучих Волчехренсках). Но в случае когда «дедушка» - «смуглый брюнет», а «дух» - русак, причем шибко грамотный (таких особенно не любят), вот тогда в дело вмешивается еще и национальный фактор и жизнь становится совсем уж кислой. Как я говорил - нас это не касалось. А вот в соседнем батальоне была вечная напряжёнка. = Небольшое пояснение = Наша разъездная часть так сказать, «гостевала» на территории чужого подразделения, к которому мы никоим образом не относились. Мы у них снимали казарму, коридор в штабе, угол в автопарке и всё. Общие наряды (по КПП, автопарку, столовой, караулы) - тащили по-недельно: неделю мы, неделю они. Понятно что самыми некозырными считались наряды с воскресенья на понедельник, потому что в понедельник вечером наряды принимал другой батальон, а они ребята были поганые, не сказать сволочные и любили повыкобениваться. = = = = = = = Так вот, будучи «бобром» (2-й период) стоим мы как-то в «собачьем» наряде по столовой. Понедельник, 6 часов вечера. (А наряд по столовке был небольшой, 5 человек + сержант дежурный). Приходит наряд из 2-й роты соседней части и начинает выё...ться, мол, то не так, это не этак, не принимаем наряд и всё тут. И в наряде - сплошь «смуглые брюнеты», узбеки проще говоря. И всё - либо «фазаны», либо «деды». Один из них, толстый на грани рыхлости, жирные складки свисают над ремнем, лениво и повелительно так говорит: «Пол вымыть, да? Понял, нах?» На что ему наш пермяк (зырянин) Ванька отвечает спокойно: «Пшёл нах, да?» Узбек теряет дар речи, потом разражается бранью, сыктым, мол, тебя и куда-то уходит. Ко мне подходит другой узбек и властно говорит, я, мол, твой рот ...л, я наряд не принимать, всё мыть снова. Твои проблемы, говорю, принимай наряд, а мне недосуг, в расположение пора. Он угрожающе надвигается, я, мол, тебя порву, ты, чума. Ко мне подходит Ванек и Ромка. 3 против 1 - вот такая ситуация узбекам категорически не нравится. Сколько я ни общался с ними (в разных условиях) я НИКОГДА не встречал НИ ОДНОГО, кто бы согласился драться один на один, типа по-честному. ВСЕГДА только при численном перевесе, либо при значительной группе поддержки за спиной. В общем, он тоже уходит. Но чуть погодя появляется с кучей своих собратьев и начинают кричать, что во-первых, они наряд не примут, во-вторых, что вы тут о...ели, чмошники русские, а в третьих, дайте нам сюда этого долговязого (меня то бишь) с этим блондином (Ваньком), мы с ними поговорить хотим. В итоге дело кончается ничем. Они дружно уходят. И мы уходим. И начинается небольшой скандал. Короче, этим «дедам» было в падлу (естественно) тащить наряд (их туда законопатили за то, что они совсем уж у себя обленились) и они в своей хитромудрости решили не принять у нас наряд, чтобы мы какое-то время за них его потащили. А поскольку мы были русские, то сделать такое - сам Аллах велел! В итоге наш старший сержант, старшина роты, просто и бесцветно сказал, придя к ним в казарму, что если через пять минут наряд не приступит к обязанностям начентся п...ц, причём адресный. Авторитет у него был огромный во всем гарнизоне, а по сему узбеки бурча проклятия, поплелись в столовую. Потом они же несколько раз пытались по-мелкому и по-подлому наезжать на наших. Остановят, допустим, за клубом и попытаются сигареты отнять или так втихую под ребра насовать или еще какую гадость сделать... Кончилось закономерно. Однажды Господь послал удачу. Получилось так что на выезде их батальон встал недалеко от нас. Мы узнали примерное расписание караулов от приятелей нашего периода в этих ротах. К тому времени наши черноголовые братья нас достали вконец и сам собой родился план. В поле боевых патронов нам не выдавали, так что караулы, по сути, были фикцией. Договорившись с нашими караульными, несколько человек, ночью выскользнули из палаток и направились в расположение их батальона. Дождались, пока на смену заступят эти узбеки. Естественно, на Устав они клали по полной: едва заступив, присели на бревно, и начали курить и трепаться о своем. Но все же порядка для решили совершить обход. Вот тут-то их и встретили. Насовали в пузо, так что они даже не хрипели, а скулили. Автоматы повесили на сосны и смылись так же незаметно. Утром грянул скандальчик, понятное дело. Они оказались еще и тупыми, ко всему прочему. Придя в себя они доложили командиру с утра, что на них ночью напали, избили, отобрали оружие, и они точно знают кто это сделал. В наше расположение заявилась целая делегация, эти жертвы тут же начали тыкать пальцами, мол, вот этот и это и тот... Я также попал в число «диверсантов», потому как они были злопамятными и мстительными, а моя шибко грамотная рожица с презрением, напечатанным аршинными буквами на лбу, им спокойно жить не давала. Самое смешное, что в этой хулиганке я непосредственного участия не принимал. Нас там была куча, но моя задача, как штатного топографа заключалась в том, чтобы довести ударную силу до места назначения и стоять на стрёме - всякими безобразиями занимались другие. Как они ни кричали, что, мол, точно знают что «военный преступлений, нападений на часовой, да» - это наших рук дело, но доказательств не было. Их слово против наших слов. И ушли они, пыхтящие от злобы. Потом мы узнали, что им вкатили по куче нарядов - за отсутствие бдительности и проч., а молодняк над ними втихую потешался. Все обошлось, короче. Но больше они нас не беспокоили. И единственной силой, которая могла держать их в повиновении оказались два русских сержанта, москвич Дима и новгородец Пашка Васильев. Они были... ну, скажем так, качки. Чудовищных размеров и огромной силы ребята. Пока они были молодыми их припахивали, но командование к весне 1990 «навесило им по две сопли» (присвоило звания младших сержантов). И за несколько месяцев ребята поставили в батальоне дело так, что на русских уже не пытались ездить только потому, что узбекам захотелось отдохнуть. Естественно, что Митя с Пашкой добились этого исключительно неконституционными методами, дружно осуждёнными передовой общественностью и правозащитным движением. И - ничего. Недовольные пошипели, повозмущались но в итоге смирились. А у нас в части была тишь да гладь, Божья благодать. Солдаты разных национальностей жили спокойно. Просто потому что русских было численно больше. И ни у кого не возникало мысли сказать, ты, чума, я тебя сыктым, нах... К чему это всё. Просто к тому, что права человека, равноправие, всеобщее уважение, терпимость, толерантность и т.п. - вещи исключительно полезные. Но - только в идеале. Как вектор, в направлении которого надо стремиться. А в обычной жизни без применения силы никуда не деться.
свн: Посмеяться (подборка об строящихся ВС ..): ….В 2009 году из 238 штатных войсковых полигонов ликвидирован 131 учебный центр различных видов и родов войск. При этом численность личного состава уцелевших полигонов и учебных центров уменьшена наполовину. План реформирования армейской авиации ВВС России предусматривает сокращение боевого летного состава примерно на треть, из 245 военных аэродромов останется 27. В Челябинском ВВАУШ в 2009 году было набрано на первый курс всего 29 чел. ...Президент России Д.Медведев исключил из перечня стратегических девять российских предприятий, включая разработчика (Московский институт теплотехники) и производителя (Воткинский завод) ракетных комплексов "Тополь" и "Булава". Указ предусматривает сокращение числа стратегических предприятий в пять раз. ...Один комплект новой армейской формы от Юдашкина обходится МинОбороны в 50.000 руб. Шинель из этого комплекта стоит 12.000 руб, а за обычный форменный галстук российский налогоплательщик выкладывает всего 600 рублей. ..Дивизия НАТО превосходит по боевой эффективности российскую более чем в 3 раза. ...Хозяйством и обслуживанием здания ГенШтаба МО заведует фирма "БиС". Затраты на уборку составляют 18.000.000 руб/мес, увеличившись за последние 3 года в 14 раз. ...По боевым возможностям ВМФ РФ в 2002 году уступал иностранным флотам: на Балтике - шведскому флоту в 2 раза, финскому - в 2 раза, германскому - в 4 раза; на Черном море - турецкому в 3 раза; флоту США - в 20 раз, флоту Англии - в 7 раз, флоту Франции - в 6 раз, Японии - в 3 раза. К 2015 году в составе ВМФ России сохранится не более 60 подлодок и кораблей 1 и 2 ранга (по 15 на флот), и почти все - устаревших образцов. К этому же времени флот США должен увеличиться до 300 кораблей этих же классов. За последние 10 лет Военно-Морской Флот России сократился на 60%. ...Министр транспорта Игорь Левитин поддержал инициативу питерских чиновников по перепрофилированию причалов "Балтийского завода", ведущего военно-морского предприятия Северо-Запада России, под круизные суда и яхты. Территорию завода (64 Га на Васильевском острове) займет элитный деловой квартал. ...России не удалось выполнить заказ Китая на 38 транспортных самолетов ИЛ-76 и самолетов-заправщиков ИЛ-78. В этом же году Алжир возвратил России 10 купленных у нее истребителей МиГ-29 из-за их низкого качества. Новинка российских наноавиатехнологий, истребитель Су-35, всего лишь модификация модели Су-27, которой уже более 20 лет, и сравнивать ее с последним истребителем США F-22 Raptor, как минимум, некорректно. ...Десять самолетов МиГ-29 будут переданы ливанским ВВС безвозмездно, сообщил директор Федеральной службы по военно-техническому сотрудничеству Михаил Дмитриев. Перед отправкой самолеты будут отремонтированы и модернизированы до экспортного уровня. Стоимость одного "МиГа" в экспортном варианте 30-35 млн. долл. Из 1800 боевых самолетов еще советского производства, стоящих на вооружении ВВС России, 1200 самолетов не могут летать и нуждаются в капитальном ремонте. ...У многих пилотов ВВС России налет недотягивает даже до минимальной нормы: в среднем 50 часов в год (8,5 минут в день), вместо 120 (20 минут в день). Разбившийся на территории Литвы в сентябре 2005 года на Су-27 майор Троянов имел годовой налет 14 часов, он сбился с курса из-за отсутствия летной практики. ...В авиации скоро не будет ни одного летчика-снайпера, почти нет летчиков 1-го класса. Через 10 лет останутся только летчики 3-го класса в возрасте 37-40 лет. Два года назад курсанту лётного училища из госбюджета на сутки на всё-про-всё выделялось 50 рублей. Служебным собакам МВД - 130 рублей. ...Минобороны России потратило на разработку и испытание беспилотных летательных аппаратов 5 млрд рублей, не добившись никакого результата. Президент корпорации "Иркут": - Высокая оценка самолета Су-30МКИ, прозвучавшая из уст индийского президента, очень много значит для нас....Президентом Индии является 75-летняя бабушка Пратибха Патил. ...Руководители некоторых оборонных предприятий порой отказываются от оборонного заказа потому, что "откат" не оставляет заводу средств даже на себестоимость. Может быть, поэтому за период с 1994 по 2009 год армия получила всего 114 новых танков T-90, 20 новых самолетов Су-27, 6 модернизированных Су-25, 2 Су-34, 3 самолета ТУ-160 (1 новый и 2 модернизированных) и 2 вертолёта Ка-50. Каждый спутник "Глонасс" примерно на треть состоит из импортных комплектующих. Контрольная станция "Глонасс" в подмосковном Королёве при пяти одновременно видимых спутниках не могла определить собственное местоположение. полный текст здесь http://newsland.ru/news/detail/id/602178/cat/94/
sergei: Славься Отечество наше .........боже царя храни!
свн: http://www.youtube.com/watch?v=GuoLx4Uob7A&feature=player_embedded
Владимир Мельников : Продолжение рассказа "Ночной марш" часть вторая. Все присутствующие на смотре автомототехники прошли вдоль строя выставленных на просушку из боксов автомобилей и приравненных к ним мотоциклов, техники заглянули в кузова и под капоты, постучали ногами по скатам, проверили рулевые колонки, сделали пробные запуски двигателей, проверили освещение и наличие аварийных знаков с аптечками, спросили для порядка про ЗИП, нащупали взглядом в кузове «галстук» или трубу-сцепку, командиры взводов проверили на выбор качество знаний личного состава, замполит выборочно заглянул в душу испытуемым, спросил про письма, что пишут из дома и отвечаете ли вы вовремя, спросил так же о настроении и ответственности перед остальными каждого участника ночного марша, пожелал удачи в его выполнении, старшина подёргал сумки с салом, проверил наличие воды во фляжках, попросил одного-двух на выбор, разуться и приказал перемотать правильно перед маршем портянки, проверил карманы и успел слазить под седушки машин и маленько повытрясти наши скромные припасы состоящие в основном из краденных со складов или выменянных по случаю жестянок перловой каши или горохового концентрата, предусмотрительно проткнутых штык-ножами, «и тут шаромыжники, успели поработать, вернёмся, я им кладовщиком шеи намылю, это уж ясно, как Божий день!», заявил старшина роты перед нами. Осмотр состоялся, прозвучала команда разойтись на перекур, командный состав скучковался посреди парка, до нас долетали фразы «ещё раз проверить, залить перед отправкой бочку воду, кухню заправить соляркой, проверить состояние баков и сохранность печатей на них, личный состав держать в близи автомашин, ещё раз прогреть все двигатели, проверить тормоза и стоп-сигналы, а далее не различимое: подтянуть, залить, отлить, не выпускать, не разрешать, двигаться со скоростью 30 км в час, держаться строго правой стороны, на встречную полосу не вылезать, перебегающие дорогу столбы не сбивать, пропускать без тарана, на провокации немцев не отвечать, в кабины встречных немок не брать, двигаться с открытым правым окном, на немок долго смотреть не разрешать, всё внимание маршу и только маршу, это и есть наша на сегодня основная задача, которую мы должны с вами образцово выполнить и вернуться без потерь, по прибытии в роту, доложить о происшествиях и сдать на ответственное хранения всех снятых из кабин женщин, незаконно-проникших на территорию СССР, то бишь в салоны автомобилей, совершающих ночной марш, всё, выполнять!» Сколько в армии не готовься к войне, всё одно не успеешь, не успевали и мы, очки втереть на смотре сумели, но зампотеха не проведёшь, сунулся под одну машину, влез под капот с головой и ногами под опрокинутую кабину другой, тряпку в морду от вытертых рук и «товарищ солдат, вы куда собрались на этой машине ехать, если в боксы на стоянку, я вам разрешаю, кто вместо тяги проволоку накрутил, спрашиваю, «я не знаю, я не знаю», а кто должен знать, сюда мне быстро Лавриненко!». Сергей Лавриненко, водитель первой «зебры» ГАЗ-66, явился, не запылился, парень с понятием, отказываться не стал, в отпуск пора было ехать, ещё пара-тройка подвигов и чемодан на полку, и здравствуйте полтавские галушки и свежачёк из вчера освежованного борова, домашние ковбаскэ, ковбаса кровяная, картопля жарэная на шкварках, холодная закуска с трэбухы, картопля варэная напополам с кусмамы шейки, каклеты рубленные без примеси муки или сухарей, напополам нашпигованные часныком, солэнэ огирки и баклажаны. Сергей, хлопец был справный и запасливый, чека на глазах зампотехе полезла из своего ушка, из другого успел дёрнуть вторую пару сам дух, проволока за кусачками следом полетела на разостланный добор из в спешке уложенных инструментов, «простытэ, товарыщу прапорщику, бильше такогу нэ повторыця, чэсслово!». Прапорщик понял, что за минуту до смотра раздолбаи, его любимое выражение, сумели затянуть проволокой крепления, тягу на место не вышло быстро и качественно установить, Серёга человек правильный и доволно служивый и обязательный, не подводила его чайка ни разу зампотеха, где бы они на ней не находились, жалоб на Лавриненко никогда не было ни от кого, выдержан, молчалив, кум себе на уме, лишнего не болтнёт, хоть сейчас принимай экзамент «на справу», есть такое в украиноносящих начало. Понятно, что до марша Сергей не остался бы на мели, тягу, помнится, ещё неделю назад начал у зампотеха клянчить, переживал и не напрасно, в общем-то молодец, хоть и хохол, жадность не подвела, да и тяга гавкнула, як Сергей и предрекал её кончину, молодец, но, но обманывать не хорошо, тем более меня, зампотеха, а если бы ротный уселся бы и почувствовал чего не то, тогда, что, тогда обоим каюк, а это тоже не хорошо, а очень плохо, надо запомнить, подумал про себя зампотех, а ведь он тоже был родных Сергею кровей, тоже был сосед по державе, из Приднестровья, но два лаптя по карте до Борисполя, не так уж и не земляк, язык тоже общий, хоть и кличется «мовой». Пока я рот разевал, да блудил, как окаянный по парку среди машин, что впрочем делали и остальные, кому было приказано «разойтись», разошлись из конца в конец, я не курил, а что мне ещё делать, вошёл бродить, от Колюна, до Витька, от Толяна до другого Колюна, тут меня и словили. «Ото чёго тут трэсся, про миж людэй, шо кажинный сиби дило найшов же шь, маешь потрибя якусь, то йды на мойку, там тоби теж роботы найдуть, идить вин з ним и начинайты у цистэрну воду залывать с шлангу, чэрэз вэрхню горловыну, як зправытэсть, то йдить до складу и нэсить з виттиля ото шо там вам дадуть, по дорози ничёго нэ лопать, бо сам пэрэщитувать буду, або шо зныкайетэ, дэржитэсь у мэнэ, всэ йдить с глаз долой», чего старшина роты-то сказал, спрашиваю такого же, как и я балбеса в форме, а ты думаешь я чего-нибуть вразумительно понял, сказал, чтоб шли на мойку, ну и пошли. На мойку, так на мойку, там никого, бочка на двух колёсах стоит сиротой на фаркопе у стотридцатого, вокруг ни души. Чего надо с ней делать, спрашиваю товарища, а он мне, ты что, дебил, сказано, водой через верх наливать, пока не пошли на обед, а потом снова к Бате, слово-то, какое «Батя», в устах вновь прибывших глуповато, честно говоря, звучит, не успели начать служить, по званиям людей, как положено величать, а тут «Батя», для Бати, нам, как минимум год прослужить надо, чтоб точно на себе проверить, «Батя» он тебе или «Отчим», скороспелка ети его кочерыжку. От мороза попрятались водилы крайних к мойке машин тут же на сварочном посту, там всё не прекращаясь, даже на время проведения смотра, Вася Грабовчак всё шкварчал и хлопал погасшей горелкой допотопной карбидной сварки, варил то ли бензобак, то ли ещё какую хрень, но уж больно пузатую, народу набилось, дымина от газосварки, смрад и копоть от карбида, топор вешай на выхлопах сигаретного дыма, выдыхаемого особо кучно, изголодавшимися по куреву бойцами. На «А бочку можно ближе подкатить? А то нам залить её велели?» ответ был очень правильный и главное, вовремя произнесённый, гогот от произнесённой кем-то шутки юмора взорвал помещение и вымел нас с хлопцем из него так, быстро и на такое расстояние, что на исходной, при попытке спросить у них, мы оказались теперь даже чуточку дальше прежнего. Во, махнули языком, через плечо, что и бить не потребовалось, как самих ноги вынесли на свежий воздух. А чего он сказал, я так и не расслышал всего до конца, это меня мой напарник стал пытать, а хрен его знает, что-то на своём, на том, на котором, пожалуй, кроме нас стобой, говорят, но кажется что-то про маму и если я ещё раз увижу в этом проёме твою физиономию, вы у меня, как минимум, трижды, будете зилок мыть из шланга и непременно с мылом, с таким же жидким, как студёная вода, а на улице, не забывайте, минус 5 градусов! Уроды, дегенераты, это мы про дедов и прислужников кандидатов, шаромыжники, ведь самим воду придётся заливать, если нам не помочь, что, трудно, что ли подогнать поближе на десять шагов машину? Шланг ведь, уже попробовали, не достаёт, мы что волшебники, чтоб воду таким способом перелить из сосуда «А» в сосуд «В», жрать-пить на ужин без воды не можно, надеются на заначки из консервов и концентратов, конечно, натырили, не первый раз марши совершают, жезнь многому научила, но, а нам-то теперь что делать? Давай попробуем, говорю, подкатить ближе бочку, а мне Колюн, но не тот, который был из мазуты, свой Колюн, мопедовский, так вот, давай. А ты умеешь обращаться со сцепкой, а то, говорит мне Колюн, говно вопрос, держи вот тут, оттягивай вверх вот эту штучку, разжимай губки фаркопа, а я разсоединю разъём от электропроводки, идуших проводов к стопакам и габаритникам, хорошо, говорю, сказано, сделано. Заковыляли в разные стороны колёсами двухколёсной посудины, никак с места в горку не хочет. Навались, горорю, и пердячим паром помаленьку-потихоньку, пошла, пошла родимая, первая победа, ума хватило разсоединить сложное оборудование водовозки, сдвинуть и откатить от зилка, подогнать на досягаемое расстояние к заливочному шлангу, а дальше, спрашиваю? Хрена дальше, лезай, говорит Колюн, на приступок и откручивай барашки, вон они по верху намастырены, голова, воворю. А то, соглашается водовоз, удерживая за сцепку бочку и вывешивая собственным весом её от опрокидывания. Не интересно? Читать дальше, спрашиваю вас, не интересно? Я бы и не стал сам дальше описывать процесс заливки водой ёмкости, да что поделаешь, приходится, хоть и скукота. Минута и барашки развинчены, крышка с грохотом отлетела и ударилась о бочку, я в один прыжок оказался на земле, чем не бывалый солдат, не спешите с ответом, не так-то просто воды в простую бочку солдату первого года службы набрать. Хитрость Колюна я сразу раскусил, держать за сцепку и уравновешивать в горизонтальном состоянии заполняемую ёмкость, ума большого не надо, выгода заключалась его в том, что возиться с ледяной водой, удерживать не менее холодный и мокрый шланг на морозе дело не простое, уйма воду успеет осесть на твоих руках, одежде и сапогах, залезть на бочку с включенным напором воды, засунуть его в горловину, половину сапог залить водой при попытке забраться на верхотуру, да ещё, не забывайте во что мы с Колюном были облачены, полный комплект регулировщика и на лице и на теле, в том числе и каска и намордник, так вот, кому вершки (это мне), а кому и корешки (это Колюну). Но, как водится, первое слово, дороже второго, кто первый встал, того и тапочки, он первый уцепился за треугольную сцепку, мне, эначится, полезать на бочку. Два прыжка в один день, хоть и мала высота, но раз выше метра от земли, значит, давайте мне, штабисты особый значёк за прыжки с высоты, шутка, но шланг с водой удачно воткнул в горловину, загудела вода в утробе бочки и понеслась по утробе кругами спасительная жидкость, чистенькая, да холодненькая, интересно, а как же она не замерзает зимой в ней, надо бы при случае поинтересоваться. Колюн надрывается не особо, я бы так заметил, у меня выдалось время с ним за жизнь поболтать, Колюн про дом и тёлку разговора не поддержал, наверное, сам ещё телок, раз не о чём рассказывать, ясно, меняем тему, а что сегодня на обед, спрашиваю, а я х…его знаю, ты сам-то понял, что спросил, я вместе с тобой с утра тут мудохаюсь, теперь вот из-за тебя сюда батрачить за тех уродов, что в сварочном цехе, припахали, умеешь ты Мельник на свою жопу приключения находить. Ну вот, кажется, поговорили, ну и хрен с тобой. Про письмо из дома вспомнил, перечитал мысленно ещё раз, про чувиху молчу, не ответа ни привета, а, ну её к тому забору, вода, кажется, через край пошла накатом, шланг за шею и на землю, вода, не останавливаясь, продолжает выливаться наружу, резиновая она, бочка, что ли? Сколько наливать, никто не сказал. Ху…через ли, ты, репу свою чешешь, это мне Колюн, лезь наверх и захлопни люк, так всю воду назад и выльем, давай, не ссы, я крепко держу прицеп. Я то не ссу, но бочка с водой подозрительно валко в твоих утомившихся ручонках ходуном ходить стала при моём прикосновении к ней. Ну, что делать бедному духу, вода хлещет, Колюн градус пониже взял к себе наклоном, вода по сцепке к нему волной стала доходить, он матом на меня, я в ответ, не таким обидным, но всё же тоже матерком, я же более культурным против него себя считаю, я ведь студент, а он волам хвосты на пахоте заводил, большая разница в произнесении мата. В паху Колюна на кожаных штанах регулировщика, образовалось видимое пятно, трёхпалые перчатки слетели с рук, полные воды, минутой раньше и видимо это и стало причиной появления высокоинтеллектуальной матерно-литературной композиции в мой адрес про мать (твою, Бога, Мога, носорога, килограмм капусты мать) во как, откуда у, заносившего волам хвосты, регулировщика такая отборная брань, какую школу кончал, но штаны мокреть стали и сапоги тоже его покрылись блёстками капель, угрозу в мой нерасторопный адрес зазвучале сплошной композицией, и мне ничего не оставалось, как с разбегу, а иначе я и ноги закинуть не смог бы, не забывайте про ватные штаны и комбинизон, а под комбинезоном тряпья на троих не забритых в армию цыган. Я с разбегу ногой на крыло, Колюн упором всем телом на сцепку, кольцо сцепки между ног на уровне паха, я вторую ногу на крыло, руками за края горловины, а за что ещё, что происходит с Колюном не контролирую, чувствую только, что бочка пошла ходуном, я догадываюсь в чём кажется дело, пытаюсь удержать равновесие наверху от взбесившейся внутри бочки воды, которая пошла гулять там и седьмым и кажется уже восьмым валом. Колюну ни слова про воду, его пах натужено гудит, колени, вижу боковым зрением, у Колюна полезли на сцепку, попытка не дать опрокинуться назад бочке и удаётся и не удаётся, сейчас, сейчас, ещё минуту, быстро работать руками с барашками не получается, заранее не успел их поправить, чтоб не мешали сейчас, развинчиваю последний до конца, делаю последний штришок, тянусь за люком, перераспределяя свой хилый вес назад, захватываю окоченевшими вконец руками люк, поднимаю его и больше ничего не понимаю, что стало происходить. Я так понимаю, Колюн, от воды, которая выплеснулась последний и самый сильный раз из бочки, ослеп и упустил всего на один миг контроль за положением равновесия полной до краёв бочки, подлая вода, почуяв вокруг себя двух лохов, решила надругаться над нами своей стихийной непокорностью. Поговорка «ниже травы, тише воды» ей сегодня видно не понравилась и она, вода, решила доказать нам обратное. Вы бывали в цирке? Конечно и не раз, но номера с двумя баранами, заливающими воду с нарушением всех правил охраны труда, вам и не видать никогда, мы существуем эксклюзивно, так сказать, в единственном варианте, таких давно не делают, не для кого их делать, свернули производство. Вам хи-хи, а на нашу беду перед совешением прыжка в бездну, вывалила на просвет между корпусом бокса и забором, толпа зрителей и среди них батька Черномор, то есть замполит Черноус, выкатила ничего плохого на подозревая, гомонят, перебивая друг-друга и никто никого не слушают. Я, теряя равновесие со сползшей на глаза каской, пытаюсь бороться за свою живучесть, бочка и Колюн шли бы в дальний сарай, нихрена не вижу, бочка пошла на меня, я полез по ней вперёд, Колюн, явно в последний раз решил оглянуться в строну здания КПП и мысленно начал прощаться, если не с жизнью, то со службой в комендачах. Обвиснув всем телом на сцепке он уже не управлял нашей посудиной, бочка решила поступить по-своему, ей надоело возиться и бодаться с такими недоносками и не таких с себя в былое время скидывала и выбивала зубы, эти тёпленькие сейчас узнают почём фунт лиха, сливайте воду, господа наездники, раньше думать надо было во что ввязались. Картина маслом: Колюн пополам сложенный, повис на треуголной сцепке, я от трусости и ещё больше от последующих люлей, не спрыгиваю с бочки, но зачем-то цепляюсь за люк и на скорости пытаюсь набросить на прорезь в крышке люка хоть один барашек, не знаю зачем, но так мне тогда казалось, что пока живой и на меня смотрят, а ничем Колюну уже помочь я не смогу, бочка пошла опрокидываться назад, но я думал, что, видя, как я стараюсь со спасением воды в бочке, что я что-то предпринимаю, меня не так будут за это лупить, а то, что это случится, это же не таким, как мы ослам понятно. Каска ткнутая кончиком ладони, на моей башке, слетела назад и полетела долой громыхая по ступенькам мойки, попытка ухватить её в полёте наделали бед столько, что я и вспоминать не могу, наклонившись в строну полетевшей каски, я ещё больше изменил крен у бочки, Колюн, как на качелях в городском парке, вывешенный, пошёл гулять вместе со сцепкой всё выше и выше, попытки прийти нам на помощь со стороны бежавшей к нам оравы успеха не имели, наверное, орава больше орала, чем спешила к нам на помощь, хотя и активно передвигала ногами по асфальту, время полёта так скоротечно, что в таких случаях лучше остаться там, где застало тебя такое зрелище и полностью отдаться получению удовольствия, которые нередко случаются с раздолбаями в армии, ходи и смотри. Колюн ко мне на сцепке, дурень, да и только, я ведь на тех же весах от него в обратную сторону удирал, бочка стоит на месте, мы летим, один вверх, другой (я) вниз. Жить так сильно стало хотеться, что дела и до бочки и до Колюна, и до всей Советской армии мне, как чукче до холодильника, всё, капец, бочка сначала убьёт по очереди нас, а потом в отместку всем, скатится в провал мойки и разобьётся насмерть. Вот тварь, это я и бочке и себе, и всем кто не успевал добежать до представления. Уцепиться за что-нибудь, удержаться на бочке, хотя, вот дубина, зачем? Кому от этого лучше, ты же не тонешь, нет, чтобы спрыгнуть на землю вовремя, а не барашки дурацкие крутить, может Колюн и раздавил бы свои яица, но хоть сам бы живой остался, а то! Земля, удар со всей силы фаркопом об асфальт, люком со всей дури меня по башке без каски, в руки не чувствуют от холода ничего и я, оглушенный люком, не ощущаю, то ли ещё продолжаю ими держаться за бочку, то ли их отрубило тоже люком вместе с мозгами, намордник мокрый, вода дошла аж до пупка, холода пока не могу ощутить, не промокла куча тряпья на теле, крепко старшина упаковал перед смотром, но воду уже оттуда не достать, либо перегреть и выпарить, либо на просушку, тогда обед, Вова, тю-тю, только шкураток сала и сухарик и на обед и на ужин. Колюн с отбитым нутром от удара сцепкой, завис и пытается, через матершину, через ууууууоооохххх, скарабкаться со своей верхотуры, не хен было умничать, сам виноват, я знаю, я знаю, всё ли отбить успел, интересно, хотя, какой нафиг интерес, от удара о землю чуть зубы не вылетели, спасибо наморднику, проглотил я его сгоряча, захватив раскрытым ртом и прикусив толстую тряпицу челюстями, лбом жахнулся о край бочки ещё в тот момент, когда лючком словил по кумполу, спасибо не в танке переворот выполняли, там люки потяжелее пожалуй этих будут, как мне повезло, что в танкисты не попал, хана бы мне. Удар лбом о бочку произошёл случайно, спрыгивать я не решился, во-первых, мозгов не было, во-вторых, боялся, что ноги отрубит при ударе, так вот на карачках и висел до удара. При тычке об землю водовозкой, меня огрело сначала лючком по голове, потом ноги от удара слетели с рамы и я приложился башкой о корпус мокрой бочки, после нанесения поклонов меня скинуло на асфальт и сколько было в запасе энергии у воды, она столько и выкатила на меня, через откинутый назад люк. Пока я проверял свой шарабан на прочность, «тело впёртое туды, равно выпертой воды», по первому закону Архимеда я примерял его на себе. То есть, сколько было воды выперто мною из бочки, столько её и попало мне взашей, голова, плечи, и всё ниже и ниже окропилось водою, так нам и надо. Никто не просил нас проявлять инициативу, а она, как известно, наказуема. «Родился я у Пана под забором, крестили меня Черти с Косогора, рыжий Дед с бородою, окропил меня водою, Гоп со Смыком это буду Я». Во-во, так и стали кликать с того момента, с лёгкой подачи замполита роты, слава Богу мопеды переиначивать не стали Фазу на Гоп со Смыком. Не ясно им стало, кто из нас двух дурней больше на Гоп тянет, а кто на Смыка. Спасибо им, но воду пришлось наливаль по-новой. В армии ошибок не прощают, их выявляют, изучают и на них учатся, правда с одним исключением: каждый учится только на своих ошибках!. В башке гудело колоколом, в нутре тошнота появилась, в глазах мушки полетели, да так кучно, что, когда полез вниз по степенькам за каской, даже для верности руками перед очами несколько раз прошёлся, нет, осталиь, остались и обед не пошёл, мушки всё летали, садились и в миску и на хлеб, голова не останавливалась, столы ходили кругом, стол не хотелось отпускать, боялся на виду у всех его опрокинуть, забили бы, не раскусив фишку, ну это потом, попозже будет, а сейчас каска никак не давалась в руки, елозила выпуклостью по муляке внизу в воде, попытка зацепить и вылить воду хоть и удалась, но она хоть и железная, но продолжала оставаться мокрой. Шапка отлетела ещё раньше от каски и отделившись катапультой от неё при ударе, где-то плавала рядом, правда, зачем она мне теперь такая мокрая и грязная, я весь и без этого тёпленький. А может оно и к лучшему, мокрый, битый, почти покалеченный, можно с натяжкой добавить, почти инвалид, глядишь и оставят в роте на излечении, а то чего доброго, в медсанчасть определят, мечта каждого сачка, ээх, отдохну, а эти пущай гарцуют на своих матаках, пусть их. Колюна сняли подоспевшие спасатели, тихонько по почкам надавали, чтоб замполит ненароком не засёк, не сильно, так, слегка по-лошадиному, чисто для профилактики, чтоб камни не накапливались, опасная болезнь, я вам замечу, если бы не армейские процедуры, вовремя приложенные, чтобы я на гражданке делал, ни врачей толковых, ни лекарств, то ли дело деды и чего не было званий наравне с остальными, например: заслуженный коновал-почечник или специались по удалению гематом в голове фофманами. Меня бить не потребовалось, лючок на взлёте перед посадкой все заметили, не пришибло ли насмерть, вот чего опасались, а то чего доброго их припашут бочку заново опорожнять и вновь наполнять. Спасибо люку, спас от ледового побоища, шапки жалко, тёпленькая была, такие ушки «Гитлер капут» имела, что одно удовольствие в них укутываться на ветрище. Шапку на железный парапет, пару-тройку раз выжал, а толку, текёть, как из решета, каску туда же, намордник долой. Кто-то сзади сжалившись свою сдёрнул из под каски, оставшись в одном наморднике под нею, кто, поди разбери, но то, что мопеды, это точно, у мазуты не то, что намордников, ключа на 13 в жизни не допросишься, ясное дело, конкуренты, муха им в рот. Знакомо, кто милее пожелания не покажет, чем водила из тёплой кабины стотридцатьпервого, как не свободной рукой вдоль горла от края до края с подвешиванием и наклоном головы набок, «вешайся!», большего от мазуты регуль не дождётся, а то шапку захотел. Спасибо всё же замполиту, схохмил, обстановку разрядил, выставил ещё большими идиотами, да тем дело и кончилось, оставил деда на мойке для передачи опыта юным воздухоплавателям и на том спасибо. Эх вы, чайники, вы что первый раз с двухколёсным прицепом дело имеете, а то, говорим, с двойными, тройными интегралами дифферинциалами, первообразными дело раньше имели, но с такой сложной техникой-впервые. Оно и видно, двойные, тройные, чего там ты сказал, чего тройные? Ясно, сливаем теперь воду вместе, один один говорю. Я тебе сейчас дам один один, поговори у меня, быстро метнулись и открыли сливные краны, вон они снизу, бегом, я сказал. Бегать не треба, вот она боченция, краны Шур-шур-виз-виз шууууууу, пошла вода напором реактивной тяги под себя, того гляди вертикально взлетит. В голове не проходит, у КПП толпа в нашу строну пальцами показывает, а самые смешливые хлопают по коленкам, корчатся от ржача и ходят винтом от смеха, стыдоба, не приведи Господь, а ведь с этим дальше жить, каждый теперь про бочку спрашивать станет, проходу не дадут, как пить, полгода придётся по кубрикам чалиться и рассказывать в лицах, вот эти тесные кубрики. Друг другу в глаза не смотрим, спасибо всё же намордникам, какие уроды бочку опрокинули, кто их разберёт, думаю и сами свидетели не поняли, кто мы, мопеды, да сколько их мопедов, поди узнай, и фамилии наши вряд ли ещё кто успел выучить, ладно, держи Колюн сцепку, принимай на себя бочку, ты спереди, я сзади. Если бы знать, если бы знать, то и читать вам сейчас нечего было. Да откуда нам было городским знать, что для того, чтобы эта паскуда нас не урыла в асфальт, надо было ей подножку поставить. Простая палка, да, мы видели этот костыль, но для чего он ей служит? Так откуда нам было знать, может и второй вариант быть, может и трогать её за этот костыль нельзя, это ещё как посмотреть, инициатива всё равно наказуема, не одним, так другим убились бы, много ли двум дуракам надо. Нехотя, соглашаясь с дедом, вывернули ногу, ткнули на землю бочку, сунули шланг, заправили под завязку и не придерживая, спереди дотянулись, стоя на треуголной сцепке, до лючка, захлопнули с грохотом, чтобы больше не дрался, накинули барашки и винть, винть закрутили до упора, бочку, не убирая ногу, подтащили на руках втроём до зилка, накинули на фаркоп кольцо и клац замком, и ногу долой. Вот так-то, духи, учитесь пока дедушка живой. Мокрые и побитые, не рассказывая о случившейся с нами оказии, на полусогнутых, примчались в роту, разоблачились от сырья одежды, поскидывали всё, от чего мог кашлюн напасть, портянки на батареи, кожанки туда же, сапоги голенищами на радиаторы рядом с портянками, шапку отжимать и приводить в божеский вид, каску мыть и тоже сушить и молчок, упали и всё тут, так нам велели в парке старшие сказать, прознает ротный, мало не покажется и тем, кто посылал и тем кто нас их сварочного цеха попросил матом вежливо удалиться.
sergei: АФГАНИСТАН Умная пуля Борт N 33 вернулся с задания в дырках. Насчитали пять входных пулевых на правом боку и на днище. В таких случаях, прежде чем наложить заплатки, техники, как и хирурги, должны провести зондирование, извлечь все застрявшие пули, проверить пути их следования в теле машины, найти поврежденные агрегаты и трубопроводы. Пока хоть одна пуля не найдена, работа хирургов продолжается. Пятую пулю на борту N 33 искали несколько дней. Четыре нашли, а пятая, несмотря на ее очевидный путь в один рикошет от створок и уход в сторону закрытого люка кормового пулемета, словно испарилась. На люке никаких повреждений не было. - Признайся, - пытал инженер Иванов борттехника Т”., - люк был открыт и пуля улетела в него? - Да не открывал я! - лениво говорил лейтенант Т”. - У меня и кормовой пулемет не заряжен, чего зря выставлять... - Тогда ищи! - выкатывал глаза инженер. - День даю, хватит машину на земле держать! При этом разговоре присутствовал борттехник Ф. Он зашел примерить «вареный» костюм, который борттехник Т”. сначала купил, а потом выяснил, что он ему мал. - Чего ты мучаешься? - сказал борттехник Ф., когда инженер убежал. - Прострели, нет, лучше керном, нет, сердечником другой пули, из тех, что нашли, пробей выходное где-нибудь, где не искали. - Да везде искали уже, - махнул рукой борттехник Т”. - И потом, а вдруг она в чем-то жизненно важном застряла? Борттехник Ф. наклонил голову к ртутно блестящему следу рикошета на ребре створки возле стягивающего замка, посмотрел в сторону кормового люка и встретил черный взгляд ствольного раструба пулемета Калашникова танкового, притороченного к стенке поверх закрытого люка. - Ты знаешь, Леха, - сказал борттехник Ф., еще не веря себе, - что движение античастицы в физике можно описать уравнением движения частицы, обращенной назад во времени? - Это ты про инженера? Борттехник Ф. не ответил. Он подошел к пулемету, снял его с упора, поднял за ручки, опуская ствол, покачал им, и на подставленную ладонь, тренькая, скатилась бронебойная пуля калибра 7,62, вернее, ее сердечник, совсем не помятый, только немного поцарапанный. - Какая умная пуля, - уважительно сказал борттехник Т”. - Умнее нас! - Это точно, - сказал борттехник Ф. - Умнее вас. Литой шоколад В самом начале своей войны еще безденежный борттехник Ф. перевозил трех офицеров с грузом. Там были связки бушлатов, коробки с сухпаями, тушенкой, консервированными маслом и картошкой. Среди казенного добра было и личное - магнитофон «Sanyo» и несколько коробок с надписью на этикетках по-славянски, но не кириллицей: «Litoyi chokolat». Этот литой шоколад непонятно почему взволновал воображение борттехника. Он представил, что в коробках, обернутые в разноцветную фольгу, лежат отлитые их темного шоколада фигурки. Как в детском наборе «Мойдодыр», где рядом с круглой коробкой зубного порошка в отдельной нише лежало мыло душистое, отлитое в форме белочки, - а тут она же и прочие зверюшки, но из шоколада. Позже, когда у него появились деньги, он узнал, что в коробках с такой надписью вовсе не литой шоколад, а простые, хоть и югославские, сосательные карамельки «Бонко». Они были в красивых обертках, они сами были красивы, как полудрагоценные, обкатанные морем камни, они были вкусные, вкуснее, чем ягоды, по которым были названы, - но... Это было разочарование. Так и застрял в голове борттехника образ шоколадных фигурок. Как-то полетела пара в один южный кишлак. Повезли советникам груз. Прилетели, сделали все дела, вернулись к бортам, запустились, взлетели. Экономя время и топливо, решили срезать угол, не огибая кишлак. Пошли по самому безопасному отрезку, через виллу советников. Шли не высоко, не низко - метрах на 15, - чтобы и деревья не задеть, но и сектор вероятного обстрела не увеличивать. И когда ведущий прошел над виллой, а ведомый только приближался, майор Божко сказал в эфир: - Ох ты, ё... Вниз не смотри, молодежь! После этих слов экипаж ведомого борта N 10 посмотрел вниз с внимательностью чрезвычайной. Под ними проплыл ряд разлапистых гималайских кедров, и появился огороженный высоким забором голубой прямоугольник бассейна. Но не тадж-махальская красота композиции - отражение белой виллы в спокойной воде на фоне опрокинутого неба - заставила экипаж прерывисто, но в унисон, вздохнуть. На розовом песке у самой воды, на одинаковых, в косую красно-синюю полоску, словно конфетные фантики, покрывалах лежали две молодые женщины. Одна, худенькая, - на животе, другая, с фигурой Лорен - на спине. Они были совсем голыми и загорелыми дочерна. Солнце бликовало на их шоколадных телах. Две шоколадные фигурки, лежащие на фантиках... - Литой чоколат! - прошептал борттехник, чувствуя во рту вкус горького шоколада и коньяка. Да, в таких фигурках обязательно должен быть коньяк... Вертолет словно наткнулся на невидимое силовое поле - он как-то неуверенно зарыскал, его охватила мелкая дрожь. Левый и правый летчики, высунув головы в блистера, смотрели вниз, Милый еще и махал рукой. Борттехник смотрел себе под ноги, в нижнее стекло под станиной пулемета. По воде пошла рябь, покрывала купальщиц начали суетливо хлопать тела своих хозяек углами. Женщины, приподнявшись на локтях и совсем не смущаясь, помахали ползущему над ними дракону. - Эй! - сказал уже далекий Божко. - За титьки зацепился, что ли? Быстро догнал! И борт N 10, виновато опустив нос, пошел в разгон.
sergei: КАК БОРОТЬСЯ С ВРАГОМ( из инета) Добрый старый Флот ушел. Новый не родился, а просто отпочковался и завял... Будущим потомкам, которые будут ходить в моря, а по приходу - в кабак (если жалование позволит),передаю несколько "полезных" советов по борьбе с надводными и воздушными целями противника ( в наше время - ВМС США) в условиях ограниченного оснащения Вашего корабля оружием и боевой техникой. Все испробовано на собственной шкуре : 1.Борьба с надводными кораблями. ТОФ.80-е. Наш корабль преследуется фрегатом ВМС США (бортовой 27. См.справочник Jane's Fighting Ships. Зачем - поймете далее). До американского берега всего 5 миль, что и беспокоит фрегат. Он опасно маневрирует и пытается вызвать нас на 16 канале. Из динамика станции ежеминутно раздается, смазанное помехами и несовершенством нашего "Рейда": " Ю-ЭС-Эс Махлон Пиздейл коллинг Совьет шип". Мало знающие анг.язык старпом и вахтенный офицер угрюмо переглядываются. Наконец старпом спрашивает: "Что он подразумевает, называя "Совьет шип" махлон пиздейлом". Вахтенный лишь пожимает плечами. (USS Mahlon S.Tisdale или фрегат "Мэлон С.Тиздейл", названный в честь ам. вице-адмирала Первой Мировой, тогда только-что вощел в состав 3-го флота и еще даже не числился в Джейне). Покурив и помолчав с минуту, старпом грусно говорит : "Обидно,мля" и приказывает прибыть на ходовой продбаталеру и ответсвенному за арсенал. Оба прибывают, выслушивают указания, убывают на время и появляются вновь для доклада о выполнении распоряжения, имея в руках : продбаталер - пустую банку из-под сухарей, арсенальщик - 5 противодиверсионных гранат и штык-нож. Вся процессия во главе со старпомом, обрастающая по пути зеваками, прибывает на ют и вызывает нарастающие подозрения о готовящейся диверсии против Америка зе бьютифул у фрегата ВМС США, чапающего в кильватере на удалении 3 кабельтовых. Старпом мелко и густо дырявит ножом банку, предусмотрительно повернувшись к американцу спиной, выставляет на гранатах макс. глубину подрыва, кладет их в дырявую тару и бросает за борт. "Тиздейл" в панике - русские у пляжей Калифорнии, да еще и спускают в воду неизвестное... Jesus Fucking Christ !!! Фрегат увеличивает обороты и начинает сближаться с тонущей банкой, но тщетно - она уже под водой. Янк явно включает ГАС для прослушивания, наезжает на место затопления супер-пупер-бомбы и...КААБЗЗДЫК! Даже старпом прищурился. Гранаты подорвались гулко, но сердито. Гидроакустики с "Тиздейла", отзовитесь ! Напишите, что Вы чувствовали. Понимаю, что Вы ничего не слышите, но читать то Вы можете. А фрегат, ну что-обиделся просто и больше не выходил на связь. 2.Борьба с воздушными целями. а)вертолеты Фролыч с детства обожал рогатки...Сохранилась эта страсть и в звании каплея. К походу на ЗПСША Фролыч подготовился: могучая рогатка из дуба в рундуке и запас болтов в кармане для воспитания матростов, высовывающих головы из иллюминаторов, и в ожидании более крупной добычи. А она всегда попадется настоящему охотнику. У Сан Диего она и прилетела, настырно жужжа и обдавая запахом керосина. Фроляч - не чукча, но охотник. Знает, что бить птицу в глаз тяжело, лучше - в бочину. Вертолет же оказался не US NAVY, а гражданский с телевизионщиками местных новостей. Во времена Рейгана любое сов. западло было им в радость, а уж сов.корабль у Сан Диего просто Holy shit. Вертолет зависает над нами и чуть в стороне; парень-оператор (на тросе-страховке) вываливается из бокового люка и нагло начинает снимать советскую боевую технику!!! И ржавые борта!!! И матростов в семейных трусах!!! (замполит с особистом умные,спрятались). Глаза Фролыча сузились, левая рука сжала рогатку в пролетарском гневе, правая оттянула резину и ... Бздынь! Ребята, минимум 20 метров до вертолета!!! Флотский болт, обладая неизвестными до того момента баллистическими характеристиками, но явными убойными качествами сов. стали, угодил бедняге-оператору прямо в лоб, закрытый шлемом. Удар оглушил о....шего американца, который разжал руки, и профессиональная камера стоимость в несколько тысяч зеленых денег булькнула и ушла на дно. Фролыч даже не улыбнулся победе, он лищь удовлетворенно кивнул и пошел строить л/с для беседы об американской военной угрозе. б)самолеты (Орионы, Викинги, Интрудеры, Проулеры и прочая сволочь). Рецепт от старпома нашего парохода прост. Имей при себе отрезок железной трубы диаметром 10 см и длиной 150-180 см. При назойливом поведении иностранного летающего средства положи трубу на правое плечо и води ею за самолетом. Почему они пугаются и улетают, до сих пор не знаю...Память предков наверное?!
полная версия страницы